Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 42 (143), 2014 г.



Станислав Ливинский
"А где здесь наши?"

 

М.: "Воймега", 2013

Станислав Ливинский, напробовавшийся жизни на зуб — служба в армии, работа фотографом, видеооператором и фриланс — бережлив к деталям. В них, собственно, суть события, эмоции, действа. А главное что в фотоискусстве, что в любом другом — выбрать верный ракурс, подобрать экспозицию и угадать выдержку.
У него, как у светлой памяти — постоянство мягких тонов — близкие, знакомые и чужие не сливаются в ряд. Каждый зрим и отчетлив. В поэтике немногословных нынешних видеорядов — он свой затеял:

И ты, не призывая к падшим милость,
выкладываешь буковки, слова.
Отходишь посмотреть, как получилось.

В полторы строфы умещается Тышла — неспокойный самозастрой в центре вечно-прохладного родного Ставрополя, где норов и скандалы в пяти минутах от главных асфальтов, по которым ездят остальные 700 тысяч человек. Туда-сюда-обратно.
Встреча с бывшей одноклассницей из категории "а кабы", поход по кухне с вечным ответом на вопрос, который на обложке. Приятные и не очень воспоминания, картинки из детства и уже взрослого вчера-сегодня… Хлесткие, точные стоп-кадры.

В том и суть, что ботинок промок,
что слегка заедает замок, —
и как будто бы жить веселее

Есть в каждой поэтике НЕЧТО. Можно пять и десять раз перечитывать Ливинского, плыть в его коротких, скудных на метафоры и отсылки к прежним и другим поэтам — текстах, даже заблудиться в них.
Несколько раз подступал на мягких лапах к книжке — и выбросил в корзину все черновики и заметки. Начисто. Всегда хотелось понять: какова идея, что автор хотел нам сказать, о чем не знаем или забыли?
Негромкая манера Ливинского делать свои поэтические утверждения короткими и запоминающимися — впечатляет:

Опустевшая изба
Словно брошенная баба
После смены выпьет водки
На том свете лишь проспится
на столе однотомник сберкнижки

В его уверенности писать стихи угадываешь такую житейскую зрелость, что иногда дух захватывает.
Это, если фокус вам дан — остальное сами создадите. А ему дали фокус, судите сами:

на душе третий день понедельник

или вот:

переживший всех алоэ

Умение не расплываться лишними фразами и фразеологизмами — тоже его:

Дочка-весна мерит мамино платье
А время — пяточка-носочек…
Или уж совсем о твоем-нашем времени:
а время, словно старший брат,
смеется, ставит детский мат
и не дает конфетку

Отсутствие немодного в поэзии пафоса впечатляет. Правда, когда Ливинский о поэзии — он тут как тут:

когда смертельно раненое слово
я брал на руки, тряс его за плечи

Ему ведь запросто — он и про собаку с кличкой Рифма, и про рыжий карандаш все знает. Профи, ремесло ему подвластно. И про "вишневый луг и бежин сад", и с "прописной сочиняет о боге", а еще гадаешь с ним "на зернышках созвездий", и вот вроде бы угадал — но у Стаса свой фиксаж:

И перед казнью пленные слова
молчали и своим богам молились.

Это перед твоим Богом автор всуе — троечник (как на последней странице этой книги стихов). А перед своими он в красной комнате развесил такое множество глянцевых и матовых. Пусть обсохнут — поглядим, полюбим и может быть, станем такими же прекрасными. Хоть иногда.
Если бывает у стихов побудительный мотив (у хороших, как в этой тоненькой книжице — точно есть), то здесь он прост и понятен: не отвергай, не забывай прожитые в беде или радости дни. Они — все твои, все с тобой. В этом и есть, пожалуй, ответ на вопрос, вынесенный в заглавие книги.

Александр ПАВЛОВ



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru