Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 36 (241), 2016 г.



Нина КРАСНОВА
ПОЭТ ВОЗНЕСЕНСКИЙ В ЕДИНСТВЕННОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ
(Заметки о поэзии Андрея Вознесенского на примере книги "Casino “Россия”" и т. д.)

А еще Андрей Вознесенский — певец и рыцарь Прекрасной Дамы, которая "озарена несбыточным".
Если бы в поэзии существовал Орден Рыцаря Прекрасной Дамы, я присудила бы его Андрею Вознесенскому.

9.XI.1997



Сексуально-эротические символы

Поэзия Андрея Вознесенского обладает мощной энергетикой, которая передается читателю. От его поэзии подзаряжаешься мощной энергетикой, как тогда, когда (следуя примеру друидов) прислоняешься к сосне или к дубу или к березе. Если чувствуешь у себя снижение жизненного тонуса, упадок внутренних сил — прислонись к "сосне" поэзии Андрея Вознесенского.

СОСНА… СОСНАСОСНАСОСНАСОС… НАСОС

Сосна (по Андрею Вознесенскому) насос неба. Через сосну, через этот насос неба вы получите необходимую вам космическую энергию, прямо из космоса.

От его поэзии подзаряжаешься, как батарейка от электрической сети, как машинный аккумулятор от другого аккумулятора… А лучше всего сказать — от поэзии Андрея Вознесенского подзаряжаешься энергией, как от деревьев.

А если кто-то скажет: а я не подзаряжаюсь поэзией Анлрея Вознесенского! А на меня его поэзия не действует… Ну что ж, этого человека можно только пожалеть. Может быть, не всем людям подходит для этого сосна. Может быть, кому-то подходит "другое дерево, другое дерево", пальма или кедр. У каждого человека свое дерево. Как по гороскопу друидов.
Я не знаю толком, как называется дерево поэзии Андрея Вознесенского. По гороскопу друидов он — жасмин. "Сосна" — это название условное. Но мне лично оно очень подходит. И тысячам и миллионам любителей поэзии — тоже, и в нашей России, и в странах ближнего, среднего и дальнего зарубежья.

Кстати сказать, кругомёты Андрея Вознесенского в этом смысле обладают некоей особой силой, как некий магический круг. Слова в кругомёте движутся, когда их читаешь, движутся по кругу и создают "добавочную энергию", которая исходит от них. И заряжает тебя этой "добавочной энергией", которая родственна (аналогична, тождественна) сексуальной. Творческая энергия — она, по Фрейду, и есть сексуальная, только направленная не на сексуальный, а на творческий акт, то есть куда надо — в стихи, в видеомы, в кругомёты.

У Андрея Вознесенского очень эротические стихи. И тот же кругомёт с сосной (символом фаллоса), и кругомёт с кольцом (символом вульвы).

КОЛЬЦО… КОЛЬЦОКОЛЬКОКОЛЬЦОКОЛЬ… ЦОКОЛЬ

Цоколь ввинчивается в кольцо, и загорается лампочка. Цоколь лампочки ввинчивается в патрон, и тогда загорается свет — свет стихов и внутренний свет человека.

Андрей Вознесенский сказал:

Либидо — свет Бога. И это — "Бога присутствие в нас", присутствие высшей силы.

По сути все изобретения человека — эротичны в своей основе. Бутылка с формами женщины. Тарелка или чашка с ложкой — эротические символы, кольцо на пальце. Авторучка с формой фаллоса, помада, микрофон, или винтик и гаечка, о которых Вознесенский сказал с орнаментальным юмором:

Витя с Галечкой –
как винтик с гаечкой… —

9.XI.1997



Творческая энергия

Фрейд считал, что творческий процесс — это сублимация половой, то есть сексуальной энергии. Чем талантливее поэт, художник, тем больше у него этой самой энергии.

Чем талантливее поэт, тем сильнее у него энергетика. Все талантливые поэты, а особенно гениальные поэты — Пушкин, Есенин, Маяковский и т. д. — были люди необычного темперамента, то есть люди с огромным запасом энергии и с магнетизмом. Такой запас энергии и магнетизм чувствуется у Андрея Вознесенского. И все это передается его стихам. Сексуальная энергия, направленная на творческий акт, и сублимированная, преображенная в творческую. А от его стихов, как от картин большого мастера, все это передается читателю.
В этом смысле Андрей Вознесенский — самый сексуальный, самый эротический поэт нашего времени.
Я обожаю эротические стихи Вознесенского.

7.XI.1997



Форма

Многим противникам Андрея Вознесенского не нравится сама форма, сам стиль поэзии Вознесенского. Не приемлют они его. Но здесь, как и в одежде, в манере одеваться, на вкус, на цвет товарищей нет.
Если кто-то любит ходить в сером пиджаке и с галстуком, а кто-то в ярком клетчатом пиджаке от Валентино и с шейным платочком, это не значит, что все должны ходить в серых пиджаках с галстуками или наоборот. Тут никто никому не указ. Кто-то любит ходить в кепке, кто-то — в шляпе, кто-то — в беретке, а кто-то — в шапке петухом… А если взять женскую моду… Если ты любишь ходить в стиле а ля русская старушка, это не значит, что все должны ходить в этом стиле. Бывают наряды скромные, бывают — экстравагантные, и все по-своему хороши, если в одежде есть свой стиль.
"В нас нету стиля", — писал Вознесенский, а стиль должен быть.

Стиль поэзии Андрея Вознесенского, форма этой поэзии, его поэзоодежда — ему к лицу, именно ему. У его поэзии и должен быть именно этот стиль. Модный современный неофициозный стиль.

Есть форма одежды от Зайцева, есть — от Зверева, от Юдашкина, есть от Версаче, а есть от Кардена и от Диора…
А у Вознесенского — форма и стиль одежды поэзии и души — от Вознесенского. И все его "наряды", образы, художественные средства — у него не с чужого плеча, а со своего…
Тем он и интересен. Тем он и неповторим. Как у Маяковского была желтая кофта, а у Есенина русская рубаха, косоворотка, полосатые портки и лапти с валенками, а еще — "костюм английский", смокинг, лайковые перчатки и цилиндр, и трость.
Я обожаю стиль и форму Андрея Вознесенского! Его стихам идет именно этот стиль и именно эта форма, и ничто другое!

Как в одежде он не любит ничего официозного, галстука под пиджак, так и в поэзии. Официозный (официальный) наряд идет больше какому-нибудь обкомовскому работнику, чем поэту. Как малиновый пиджак идет новому русскому… А поэту, художнику подходит более вольный стиль, с формой, которая соответствует содержанию души этого поэта, художника, содержанию его поэзии, находится в гармонии с ней.

Кому-то, кто любит носить серый пиджак с галстуком, официальную одежду (в жизни и в поэзии), Вознесенский кажется "в своей стране… иностранцем". В клетчатом (игровом) пиджаке своей поэзии и с пестрым шейным платочком. Но ведь и серый пиджак с галстуком — это не признак того, что ты не иностранец, а русский. Это скорее признак того, что ты советский. А советский и русский это в некоторых случаях — слова-антонимы.
Вознесенский ходит в естественной для себя одежде. А если наденет русскую рубаху, она пойдет ему ничуть не меньше, а и побольше, чем кое-кому из русофильствующих. И русскому человеку совсем не обязательно носить русскую рубаху, чтобы казаться русским.
И как говорил Белинский: русскость — не в описании сарафана (и не в ношении сарафана). Я, например, люблю ходить в джинсах, и они мне идут, как и сарафан.
Есенин тоже не все в русской рубахе и в лаптях ходил, но, как я уже сказала, и в смокинге, и в цилиндре, и в лайковых перчатках, и с тростью, и во всех своих нарядах оставался русским.

4.XI.1997



Корни

Сейчас я выскажу одну мысль, которая кое-кому покажется крамольной и кощунственной.
Андрей Вознесенский (москвич с владимирско-муромскими и грузинскими корнями) по сути своей и по корням своим — куда более русский поэт, чем многие его "дорогие литсобратья", которые всю жизнь кроют его и по матушке, и по батюшке, если не матом, то синонимами и заменителями мата, и говорят, что его поэзия искусственная, без русских корней.
Он сказал где-то в одном из своих стихотворений: "Я — непереводимый" поэт. И это действительно так и есть. Он непереводим на другие языки, и не только потому, что настоящая поэзия непереводима, но и потому, что его поэзия очень русская по своим корням и ей нет аналогов в других языках.
Попробуйте перевести на другой язык хотя бы те строчки, которые я процитировала в этом своем эссе о поэзии Вознесенского?
Например, его магнитные рифмы, которые в самой природе, в самой системе русского языка: босс обоссанный…
Или такие неологизмы, как "совестибулярный аппарат"…
Или:

Мы стали экономикадзе
Самоубийственной страны.

Никак их нельзя перевести.
А как перевести на другой язык его палиндромы и сохранить форму палиндрома: "милым пуп мылим", "а наври нирвана", "а луна канула"?!
А как перевести на другой язык его кругомёты — чисто русское явление поэзии? Никак нельзя. Например: соснасоснасоснасос — насос… долбидолдолбидол — идол…
Вознесенского перевести на иностранные языки не легче, чем Пушкина и Есенина, которые много теряют даже на таком богатом языке, как английский.
Словотворчество Вознесенского — это не нечто искусственное, не нечто такое надуманное, а органичное для русского языка словотворчество.
Иностранцам, чтобы лучше понимать и чувствовать поэзию Пушкина и Есенина, надо бы знать русский язык. И чтобы понять Вознесенского, им тоже надо знать русский язык.
"Кабы я была" иностранка, я сказала бы о себе словами Маяковского:

Я русский бы выучил только за то,
что им разговаривал…

не Ленин, а Пушкин и Есенин… и за то, что им разговаривает Вознесенский… явление мировой, но прежде всего русской поэзии. Он — наше национальное достояние, наша культурная ценность и наша гордость, как все великие русские поэты.

Кстати сказать, почему Вознесенский "не подсуетился" и не уехал из России, когда у нас открылся "железный занавес"? А потому что поэзия Вознесенского — вся в стихии жизни России и вся в стихии русского языка и без этого не может рождаться и существовать. И все его сюжеты, и все его музы — в России, и главная Муза — Зоя-Оза.
Вся его поэзия неразрывно связана корнями с русской поэзией (а не только с мировой), и с русским языком, и все его корни — здесь, в России.

В своем реквиеме об Алене Гинзберге Андрей Вознесенский сказал:

Нет Америки без Алена…

А я бы сказала: нет России без Андрея… По крайней мере для меня и для миллинов его почитателей.

7.XI.1997



Россия — Poesia

Нет Америки без Алена.

Нет России без Андрея Вознесенского. Как и без Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Блока, Маяковского, Есенина, Пастернака, Цветаевой, Ахматовой, Георгия Иванова, Владимира Набокова и т. д. И нет русской поэзии без Андрея Вознесенского, как и без…
Андрей Вознесенский настолько русский по своим корням, что он не может уехать из России, как уехали или уезжали многие поэты.
"Я и во сне не могу помыслить о том, чтобы навсегда уехать из России", — говорит и пишет Андрей Вознесенский и цитирует сам себя: — "От разваливающегося Блаженного как уеду?"
Он не может оторваться от своих русских корней, от стихии русской жизни, которая дает ему темы и сюжеты для стихов, видеомов и т. д., он не может оторваться от стихии все время обновляющегося русского языка… Он — как русский "цветок неповторимый", который хотя и питается соками мировой поэзии, а не только русской, но может жить только в русской среде и только в русской почве. И лучше русских людей никто не сможет понять его. Хотя его противники и говорят, что русские люди его не понимают. Настоящие русские — "вечные русские" — понимают.

В одном из своих интервью Андрей Вознесенский сказал, что он никогда не смог бы уехать из России навсегда (только на "гастроли"). Потому что РОССИЯ — POESIA! (В слове Россия он своим поэтическим зрением увидел слово Поэзия, а в слове Поэзия — Россия.)
В этой формуле — "РОССИЯ — POESIA" — любви к России больше, чем во всех лозунгах и плакатах и во всех стихах и во всех речах и томах всех наших так называемых ура-патриотов, которые считают патриотами одних себя, хотя ничем не доказали эту свою любовь, она у них вся выражается только на словах, да в драках. Свою любовь к России надо доказывать не криками о своей любви, не драками с "литсобратьями", а своим творчеством. Если твое творчество — такая культурная ценность, которой Россия может гордиться перед другими странами как продукцией высшего качества, как царская Россия гордилась своим золотом высшей пробы и своим (не саксонским) фарфором, то ты и есть патриот России, а нет — то нет.

А если ты орешь, что ты любишь Россию, а сам создаешь такие творения, которыми Россия не может гордиться, за которые ей стыдно перед миром, то ты патриот только на словах, ты — по сути антипатриот и вредитель, враг России, как какая-нибудь мелкая тля — враг капусты.
Сказал когда-то Кульчицкий:

Я б запретил декретом Совнаркома
Писать о Родине бездарные стихи…

Потому что они — дискредитируют идею патриотизма и любви к Родине… Так вот большинство наших ура-патриотов пишут о Родине именно такие стихи… и лучше бы они сидели и молчали-помалкивали со своим патриотизмом.
Все их вирши, все их тома о Родине не стоят однй строки Андрея Взнесенского: РОССИЯ — POESIA.
Вот это — гимн во славу России.
Вот это и есть "Славься!", но не Глинки, а Вознесенского.

8.XI.1997



Снег

А "летальный лейтенант" Паша Степанов, 23-летний офицер-ленинградец, который служил в Самаре и оттуда был отправлен воевать в Чечню и погиб в Чечне? Чеченцы нашли при нем документы и записную книжку со стихами Андрея Вознесенского, в своей собственной редакции. "Некоторые строки Павел перегруппировал, вероятно, для того, чтобы удобно было петь под гитару", — пишет об этом Вознесенский. Стихи называются "Очисти, снег". Павел пел их под гитару. "Теперь он навеки соавтор этих стихов". Так вот стихи и становятся народными.

Очисти, снег, страну…

(Это стихотворение из предыдущей книги Андрея Вознесенского "Гадание по книге".)
Речь идет не о том, чтобы на улице очистили снег дворники. Не "дворник, очисти снег… очисти от снега улицу, город, страну", а "снег, очисти страну… от грязи, страну и душу… от грязи" (Н. К).

Очисти, снег, страну,
сознание очисти.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Очисти, снег,
меня…
Очисти душу, снег…

Андрей Вознесенский перевернул банальный смысл фразы задом наперед, поставил ее с ног на голову, и в ней появился новый смысл: вместо прозы получилась поэзия. Это типично андреевознесенсковский прием. Так что не всегда бывает плохо, когда что-то переворачиваешь с ног на голову или ставишь задом наперед. (Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом.)
В книге "Гадание по книге" были стихи Андрея Вознесенского "Очисти, снег". А в новой книге "Casino “Россия”" эти стихи напечатаны в редакции лейтенанта Павла Степанова. И напечатаны стихи Андрея Вознесенского, посвященные Павлу Степанову — "Летальный лейтенант":

Трупами в Чечне
вымощенный ад.
Текст исправил мне
мертвый лейтенант.

Парень с того света,
на мои мечтанья
имел право вето
лейтенант летальный.
"Вечного покоя"
нету, Левитан!

И т. д.

Поэт передал здесь то ощущение, какое возникает у каждого, кто видит снег. Снег скрывает всю грязь… Снег очищает улицы (и души) от грязи.

4.XI.1997



Читатели

"Дорогие литсобратья" скажут: да поэзию Вознесенского никто не понимает, ее сами русские не понимают, а может быть, только элитарные любители поэзии, очень узкий круг.

Песни Андрея Вознесенского "Стоишь беременная, бледная, как ты переменилась, бедная…", "Плачет девочка в автомате…", "Миллион алых роз…" и многие другие понимают самые широкие народные массы, скажем так, и самые разные слои населения, даже неграмотные старушки, и "вечные русские", которые каждый год приходят в зал Чайковского, чтобы послушать стихи Андрея Вознесенского, понимают его поэзию, и не только жители столицы, но и жители русской провинции. Вознесенский совершил турне по городам русской провинции и везде выступал с успехом, с фурором и триумфом!
"…темные залы Москвы и Рязани, и Нью-Йорка, и Шотландии хлопают" поэту — его стихам и видеомам — в тех же местах, что и в Самаре, и в Сургуте, и в Нижнем Новгроде… Как в 60-е годы, когда у нас в стране был бум поэзии, так и теперь, когда, по мнению самих поэтов, поэзия никому не нужна. Это смотря чья поэзия и какая. Поэзия Вознесенского и раньше была нужна, и сейчас нужна всем, и будет нужна.

Его понимают только "элитарные" любители поэзии, люди с высшим образованием? А простой народ — нет?
Да моя матушка — простой народ! Не буду далеко ходить за примерами. Да, моя матушка, с пятью классами образования, уроженка села Солотча, из рабоче-крестьянской семьи мастеровых, понимает Вознесенского, да еще как! Как иной подкованный со всех сторон профессор не поймет, как иной член Союза "писателев". А если она и не все понимает, а если что-то и недопонимает, то хотя бы понимает, что это от недостатка образования, от недостатка культурного развития. Но где она не понимает Вознесенского (как и Пушкина, и, допустим, Цветаеву), то она чувствует. И она понимает и чувствует и говорит, что "Андрей Вознесенский — это высота!"
Я знала одну старушку из города Бронницы, которой было девяносто лет. Она не умела ни читать, ни писать, даже на уровне первоклашки. И если шла на базар, то оставляла мне записку: п ш л н б з р — то есть значит: я пошла на базар. Но эта старушка свободно читала Библию, которая так и лежала у нее на столе, под образами. Я спросила эту бабушку: "А как же вы — писать-читать не умеете, и Библию понимаете?" — Она сказала: "Да, читать-писать я не умею, по-современному. А Библию (со славянской вязью и с ятями) я понимаю… А Библию читать могу". Эта самая старушка понимала и Андрея Вознесенского! И его изыски в области формы. И его видеомы, и его кругомёты, и его магнитные рифмы. Как и моя матушка.
И миллионы русских людей понимают и любят, и боготворят Андрея Вознесенского (а миллионы — это не узкий круг).

8.XI.1997



Вечера поэзии

В своих заметках "Из Самары с ”любовью“ Андрей Вознесенский рассказал одну историю, которая произошла с ним весной, накануне поэтического вечера в Политехническом.
"Латаный-перелатаный" "жигуль" Андрея Вознесенского, "не доезжая до Консерватории, столкнулся с шикарным БМВ" и помял ему бампер. "Замена бампера" стоит очень дорого — 2500 долларов! С кого-то еще владелец иномарки, может быть, и содрал бы такие деньги, но он, узнав, что владелец "жигуля" — Андрей Вознесенский, и "взял у него (в качестве моральной компенсации) за нанесенный материальный ущерб" всего-навсего билет на вечер поэзии в Политехнический. И был счастлив! "Где еще (зрители) могут платить за билет на вечер поэзии такую цену?" — вопрошает Андрей Вознесенский. И за чей вечер поэзии у нас могут платить такую цену? — добавлю я.

Я не раз бывала в Зале Чайковского на авторских вечерах Андрея Вознеенского, где, по словам самого Вознесенского, собирается "сборная духа", наша "штучная" русская интеллигенция, и я видела и слышала, как он выступает. С фурором и триумфом!
Причем выступает он всегда один. Общается "с Залом в тысячу душ визави" один на один. И целых два часа читает у микрофона свои стихи. Не поет их под гитару, не пляшет, не кувыркается, не прибегает ни к каким внешним эффектам, а просто читает и все. Ну и время от времени перекидывается с публикой, с Залом парой ласковых слов. И целых два часа все слушают его поэзию! "Разевают рты" и "слушают"!
Я бывала на разных авторских вечерах разных поэтов. На таких вечерах бывает задействовано, как правило, не менее десятка человек, а то и сотни. Друзья поэта, детсадовские, школьные, институтские, постинститутские, литературные
и т. д. И там, как правило, выступает не сам поэт, а они — и они два, а то и три часа рассказывают зрителям, какой он хороший поэт… Да еще на таких вечерах выступают фольклорные группы и ансамбли, хороводы, певцы, музыканты, балалаечники, барды, бывает задействовано иногда до 50 человек, а самому поэту не остается времени почитать свои стихи. Вместо авторского вечера получается большой коллективный вечер, на котором звучат речи и музыкальные номера, речи и музыкальные номера… И получается литературный митинг и музыкальное шоу, а не вечер поэзии.
А вечера Андрея Вознесенского — это два часа стихов и легкое музыкальное сопровождение, фортепьяно или орган. И все.
Поэт, который способен два часа держать зал не чем-нибудь, а одними своими стихами, — это ПОЭТ!

И, что отрадно, покоритель эстрады 60-х годов Андрей Вознесенский, этот "чемпион публичных чтений", "один из величайших чтецов всех времен", и сейчас собирает полные залы зрителей, и в Москве, и в провинции.

6.XI.1997



Черная и кабачковая икра

Я никогда не видела, чтобы столько людей сразу — не десятки, а сотни! — стояли в очередь за поэзией поэта и за автографами, сколько за поэзией и за автографами Андрея Вознесенского! Как будто он не поэт, а самый что ни на есть раскрученный эстрадный певец, кумир публики. Кумир — да! Но не какой-то эстрадный певец, а поэт! И не какой-нибудь потакальщик низменным вкусам широких масс, разжигающий в них низменные инстинкты, а сложный поэт, или, как говорят и считают его оппоненты, "индивиды нашего обезьянника", которые обожают его, "элитарный поэт, для узкого, небольшого круга любителей поэзии", которого никто, кроме узкого круга, не понимает. Они считают, что его поэзия не нужна народу, а их поэзия нужна. Но авторские вечера поэзии показывают, чья поэзия нужна народу, а чья — нет.
Кто-то из оппонентов может сказать: Андрей Вознесенский — раскрученный поэт, а мы — нет. На него работает реклама (наши СМИ), а на нас — нет.
Но, во-первых, реклама не может обмануть людей. Она полезна талантам, а не талантам она все равно ничего не дает. Раскрученный, известный — и популярный, любимый — это не одно и тоже.
Если реклама рекламирует плохого поэта (певца и т. д.), да, он становится известным, но как плохой поэт, книги которого не хочется покупать, но если он плохой, то любимым и популярным он все равно не становится.
Андрей Вознесенский — и известный поэт, и любимый, и популярный. ("Народ на мякине не проведешь".)

Если нам каждый день будут рекламировать кабачковую икру и говорить, что она лучше черной икры, то народ путем сравнения черной и кабачковой икры все равно разберется, какая хорошая, а какая плохая. Так и с поэтами. Если плохого поэта реклама представляет нам как хорошего, а мы видим, что это кабачковая икра (которую до нас кто-то уже ел), мы не только не будем покупать его книги и стоять, ломиться за ними в очередь, а наоборот — не будем покупать ее, именно потому, что нам известно, что такое эта икра, — известной она будет, а любимой все равно не будет. Реклама даст обратный эффект.
Кстати сказать, многие из поэтов-противников Андрея Вознесенского рекламируют сами себя (выступают по радио) куда чаще Андрея Вознесенского и издают своих книг не меньше, чем Андрей Вознесенский свои… кто-то ухитряется написать от силы один том стихов, да и то посредственных, а издать по 30-50 книг, но популярнее от этого такие авторы не становятся. Вот они и ругают Андрея Вознесенского. Им хотелось бы, чтобы и он ничего не писал, им было бы спокойнее думать, что он исписался, то есть был, да весь вышел, и его больше нет, и он им всем не конкурент. И поэтому они любят говорить, что его время прошло, и шипят на него.
Какого-нибудь серого, посредственного стихотворца они будут возносить до небес, лишь бы не поднять талантливого поэта. Серый — им не конкурент. Он не так невыносим для них, как талантливый. Андрей Вознесенский когда-то сказал об этом в "Монологе Мерлин Монро":

Невыносимо — когда бездарен,
когда талантлив — невыносимей.

(Окончание в следующем номере)



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru