 |
Материалы номера № 11 (319), 2018 г.
ГРИГОРИЙ ОКЛЕНДСКИЙ
С ВЕРШИНЫ НЕПРОЖИТЫХ ЛЕТ
Григорий Оклендский — поэт. Родом из Белоруссии. Школьные годы — в Гомеле, незабываемые студенческие — в Ижевске, а лучшие — в Новосибирском Академгородке. Многие годы занимался научной работой в области автоматизации научных исследований и разработкой информационных систем здравоохранения.
Более 20 лет живет на краю земли — в Окленде, Новая Зеландия, где работа в области информационных технологий сочетается с любовью к поэзии и путешествиям.
Автор 2-х поэтических книг — "Время собирать..." (2010 г., Ижевск) и "Время стихов" (2014 г., Москва), многочисленных публикаций в сетевых и бумажных изданиях. Член Союза писателей XXI века. Финалист 7-го Всемирного поэтического фестиваля "Эмигрантская Лира" в Бельгии, 2015 г., лауреат международных конкурсов.
ЛОМАЮТ...
Если людям ломают руки,
Если людям ломают ноги,
Мы возьмем их всех на поруки,
Мы поставим их на треноги!
Мы оденем их в латы гипса,
А поверх — накинем бушлаты!
До отвала отвалим чипсов,
Чтобы жизнь не казалась адом!
И попкорном накормим вдоволь,
Чтобы кости срослись быстрее!..
Если встретишь хромого в поле,
Одного, посреди метели,
Напои его водкой, что ли...
Водка, бляха, — и лечит, и греет!
ВЗОРВАННЫЙ ГОРОД
Землю залили небесные хляби,
Вербы склонились и воют по-бабьи —
Сутки, вторые и третьи...
Небо скорбит вслед погибшим Питерским —
Девчонке влюбленной, в мохнатом свитере,
Парнишке, текстующему ее родителям,
Их неродившимся детям...
НАСЛЕДНИКИ РЕВОЛЮЦИИ
Смотрю революции прямо в глаза
С вершины непрожитых лет.
Кого пощадила косая гроза?!
Погиб и паяц, и поэт...
Столетие длится мучительный сон
Для тех, кто загублен тогда.
А нас разделяет не жертвенный стон —
Ушедшего века беда.
Кто мы?
Отголоски тех страшных времен...
Осколки... трава-лебеда...
Из нас не построить ни пятых колонн,
Ни общества... ну, ни черта!
Миллионы в промерзшую землю легли.
Миллионы уехали прочь...
Застыв, в карауле стоят фонари
И ждут, когда кончится ночь…
ВЕЧНЫЙ КРУГ
Лошадь нынче на арене.
Неуклюже, но гарцует.
Ей приятен дух манежный,
Ностальгия на дворе...
По ночам ей снится поле,
По ночам ей снится юность.
По ночам — совсем не спится,
И лошадки на траве...
Вот душа, а в ней заноза,
Острая, с шипами роза...
Может вырвать и с повинной
Принести к твоим ногам?
На часах уже Двенадцать,
Самый час — определяться...
Сколько можно быть паяцем,
Отрекаясь от лица?!
Вот уж много лет подряд
Этот вечный круг вопросов
Завораживает душу,
Как каток, ее утюжит...
Снится Гефсиманский Сад,
Где магическая сила
Поднимает нас над миром...
Там вчера траву косили,
Вечером — боготворили,
А сегодня — маскарад...
ЧИКАГСКИЕ МОТИВЫ
Я, как гангстер, приехал в Чикаго,
А здесь гангстеров больше нет!
Кем же быть мне? Магистром? Магом?
Иль бутлегером прошлых лет?!
И, как прежде, сойтись с Аль Капоне
И напиться вдрызг на двоих!
И масоном на полном резоне
Средь чужих не признать своих?!
А потом уцелеть в перестрелке,
Но исчезнуть на дне реки...
Иль отчаянной уличной девке
Заплатить за свои грехи?!
Может, Трампом стать всемогущим?
Небоскребом встать на века?!
И раздать всем малоимущим
Тень сомнений и блеск весла...
ВЕЛИКИЙ АЛФАВИТ
Есть высокая поэтика в мягких знаках на строке!
По-кошачьи выгибаются, растворяются в тебе.
Есть гранитное величие в твердых знаках над строкой.
Гренадеры их Величества, позабытые толпой.
Есть шипящее, змеиное в долгих звуках "ща" и "ши".
Раскаленные пустынею, они ползают в тиши...
Рядом — буковка отважная, без которой нем язык!
С несгибаемой харизмою! Ее абрис многолик.
То хребтом она возвысится над житейской суетой,
То одарит даровитою хромосомой род людской!
На халтуру не похожая, на устах у всех она.
И такая... твердокожая, что стоит на ней страна!
|  |
