Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 26 (77), 2013 г.



Мурадин ОЛЬМЕЗОВ
Острые углы

 

* * *

Дождь проходит торопливый –
и уносит часть меня.
С ветки лист летит на землю –
и уносит часть меня.
Журавли вдали курлычут –
и уносят часть меня.

Каждый времени отрезок
забирает часть меня;
ветер, дерево ли, птица –
все уносит часть меня;
сны, вы тоже по крупицам
разбираете меня…

Но пока – я буду падать
вместе с каждую звездою!
И взмывать в нагое небо
вместе с каждой птицей буду!
Да – покуда не растаю
как туман, как сновиденье!



Зависть

Камень
к дереву зависть питает,
потому что не может расти.

Ну а дерево
стать речкой хотело б:
та течет –
сколько ж видит она!

А вот речка
завидует ветру –
тот летает по воле своей,
не стесненный
границами русла.



Потери и обретения

Я однажды
себя потерял.
Средь людей
я искал себя долго…

Но нашел,
как ни странно,
средь птиц.



Гнев

Взглянув в огонь,
                                я дерево увидел,
которое приют
дарует птицам,
но осенью,
                   разгневавшись,
их гонит,
швыряя россыпь листьев
им вослед.

Взглянув на реку,
                                я вдруг дождь увидел,
который щедро
насыщает землю,
измученную засухой,
                                       но в гневе
дома несчастных
может напрочь смыть.

Взглянув на камень,
я увидел искру.
Огонь ли в очаге
                                   она сумеет
разжечь,
                чтоб защитить меня от стужи?
Или – спалит жилище,
впавши в гнев?



Ушедший в небо

Вновь –
                черный день.
Опять погиб мой друг.
Еще один
                 сорвался со скалы...
А он любил
взрывное слово
                             "вдруг",
всю жизнь любил он
острые углы!

Не надышавшись
                                воздухом высот,
он, падая,
прощальный бросил взгляд
на мир внизу,
где нечисти – почет,
где каждый дышит
                                 затхлостью болот,
где страх в душе
                             у каждого живет,
где думают лишь то,
что им велят.

А в мире скал –
                            такая чистота!
Таким бесстрашьем
веет все вокруг!

Его всю жизнь
                          влекла лишь высота,
таким он был,
ушедший в небо друг.



* * *

Остановился б вовремя, художник!
Ну кто же продолжать тебя неволит?
Первоначальный замысел ты губишь
усердием излишним.

Ты на страницах жизни нас рисуешь,
мешая щедро радость материнства
и радуги цвета со звездным светом,
но точки не поставишь.

Остановился б вовремя, художник!
Ну кто же продолжать тебя неволит?
Первоначальный замысел ты губишь
усердием излишним.

Ты на страницах жизни нас рисуешь,
смешать умея молнии стремленье
с великолепной музыкой цветочной
на солнечных полянах.

Остановился б вовремя, художник!
Ну кто же продолжать тебя неволит?
Первоначальный замысел ты губишь
усердием излишним.

Ты на страницах жизни нас рисуешь,
мешая грустной старости морщины
с ночною тьмой, глухой, немой, холодной, –
к чему нам эти краски?

Остановился б вовремя, художник!
Ну кто же продолжать тебя неволит?
Первоначальный замысел ты губишь
усердием излишним…



* * *

Красавица знакомая все чаще
пугается у зеркала: морщинки
в нем множатся, как трещинки в стекле,
ее туманя светоносный лик.

А дочь ее подросшая все чаще
у зеркала постаивает, видя,
как лунным светом груди набухают,
готовые подобьем белых роз
раскрыться.

Но вот бабушка и вовсе
пренебрегает зеркалом, в котором
ведется неотступно наблюденье
за всем, что происходит у них в доме.

Она-то знает: то – колдунья злая,
которая, заворожив однажды,
навек твоей душой завладевает,
а тело, словно старую собаку,
безжалостно прочь гонит со двора.



Тропинка на небо

Такой мороз,
что звезды коченеют.

Озябшие лучи ко мне стучатся
в окно, и я,
конечно, открываю.

Я говорю им:
"Милости прошу,
гостям издалека я рад,
входите,
скорее проходите к очагу".

Держу застолье с ними до рассвета –
мы пьем вино
                         и говорим о разном:
они ведут беседу по-балкарски,
я говорю
на звездном языке.

А на прощанье тайную тропинку
одна из них
на небо мне покажет
и пригласит захаживать к ней в гости,
в чем я,
пожалуй, ей не откажу.



Зеркало

Зеркало состарилось
и больше
не смеется звонко, как когда-то.
От него улыбки не дождешься –
глаз бездонных родники иссякли
и мутны от скорби и печали.
Кожа, прежде гладкая, в морщинах,
что твоя древесная кора.

Зеркало состарилось
и дремлет,
дремлет дни и ночи напролет.
А во сне, наверно, видит детство,
юности орлиный видит взлет.

Зеркало состарилось,
и что же?
Зубы поредели, а на пряди
изморозью пала седина.

Почему же зеркало, бедняга,
не себя жалеет,
а меня?



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru