Не думаю, что Ян Бруштейн нуждается в какой-либо поддержке, поскольку с первых же строк любого его поэтического произведения становится ясно, что оно написано мастером слова. Точно, до буквы и знака, рассчитано пространство стиха, выверенное и сбалансированное, словно с помощью новейших электронных инструментов, но на самом деле это пространство внутреннего мира поэта, видящего, понимающего и умеющего об этом сказать. Коротко и точно сказать, в несколько строчек, да еще и настолько блестяще завершить любое стихотворение, что просто диву даешься: как можно еще раз уточнить то, что и без этого точно? Ни одного лишнего слова, эпитета, знака препинания. Читаю удивительное по своей силе и самобытности, на мой взгляд, ключевое в творчестве поэта стихотворение "Планета Снегирь", и поневоле пытаюсь найти на карте звездного неба эту заснеженную планету, светящуюся в ночи холодным красноватым светом. Манящая планета, хотелось бы побывать на ней. Но вдруг осознаю, что никак не могу попасть туда. Позже, перечитав еще раз чарующие строки, понимаю, что автор, подобно волшебнику, шаману, магу, сумел каким-то образом проникнуть в совмещенные пространства, и там, между Уралом и Кореей, но в другом, отраженном, мире, увидел эту планету. Она очень похожа на нашу родную Землю, но все-таки она другая — не друг и не враг, просто — не наша. Последней строчкой стихотворения, словно последним мазком на полотне картины, художник возвращает читателя в знакомое, хотя и неприветливо‑суровое земное пространство, в Сибирь. Умение органично влиться в другое время, в параллельный мир, в несхожую плоть — отличие поэзии Яна Бруштейна. Видимо, в результате такой свободы перемещения "вне" вдруг появляются у поэта стихи, написанные от имени (или по велению души?) женщины. Это сложно. Здесь присутствует не только дар внешнего перевоплощения, как у актера, здесь — умение проникнуть, вжиться, прочувствовать иную ипостась, мировоззрение, логику, приоритеты. Видимо, в результате постоянного движения, полноты жизни, способности по-своему видеть, чувствовать, понимать окружающий мир и родилась интересная поэтическая книга "Мир Ольги", написанная от имени женщины. Хотя идея найденной и опубликованной чужой рукописи не нова и эксплуатируется уже не один век, не стоит упрекать за это автора. Яну Бруштейну, безусловно, удалось проникнуть в малознакомый ему женский мир, конечно, не полностью, но достаточно глубоко, что мало кому из мужского племени подвластно. Эта "Маленькая книга стихотворений Ольги Мантуровой", в которой произведения выстроены в определенном порядке, открывает перед читателем не только мир интересной женщины, но, как мне показалось, и огромный мир нашей страны. Пусть ни под одним стихотворением не стоит дата — все равно какая — вымышленная или реальная, но возраст героини, время написания ею того или иного стихотворения легко угадываются, как легко угадываются и места ее обитания. Есть тут и Москва, узнаваемая в стихотворении "Тот город", есть по-разному, в различные времена и с разных сторон, четкими, точными линиями прорисованный деревенский быт. Быт существовавшей когда-то деревни, где не нужно было навешивать на двери замки, и быт нынешней, бедно и сиро доживающей свой век. В канву стихотворений тонко вплетены невеселая судьба женщины, ее любовь, поиски, воспоминания. На самом деле, она выглядит более реальной, чем некоторые "лирические герои" многих современных авторов. Но все-таки, по моему женскому мнению, не все удалось автору. Ни для кого не секрет, что художник проецирует на свое творчество собственное восприятие мира. Мне показалось, что героиня Яна Бруштейна слишком уж всепрощающая и покорная, что невозможно у творческой натуры, способной на поступок. Видимо, она — некий идеал женщины в понимании поэта, но идеалов, как известно, в реальном мире не существует. Женщина может быть либо домохозяйкой со всеми вытекающими от такого времяпрепровождения последствиями, либо творцом, то есть, в той или иной степени, стервой. Совмещение этих ипостасей невозможно, хотя любой мужчина, скорее всего, о подобном мечтает.
Я намеренно не стану приводить здесь цитаты из книги, поскольку уверена, что ее необходимо читать целиком и именно в том порядке, в каком произведения представлены автором. Нет, каждое стихотворение, безусловно, вполне свободно может существовать само по себе, но в книжном соединении лаконичные стихи рисуют легкими пастельными тонами подробный и довольно правдивый женский портрет. Ян Бруштейн назвал свою героиню Ольгой Мансуровой, что, на мой взгляд, опять-таки есть не что иное, как отражение России: варяжское имя с фамилией тюркского корня.
После прочтения сборника я вдруг отчетливо поняла: у России — женское лицо и женская судьба. Россия такая же, как Ольга — неспокойная, ищущая, часто бессовестно используемая, но любящая и прощающая. Только наша страна способна к бунту, "бессмысленному и беспощадному", что не раз происходило в истории, а героиня книги — нет.
Не думаю, что Ян Бруштейн нуждается в какой-либо поддержке, поскольку с первых же строк любого его поэтического произведения становится ясно, что оно написано мастером слова. Точно, до буквы и знака, рассчитано пространство стиха, выверенное и сбалансированное, словно с помощью новейших электронных инструментов, но на самом деле это пространство внутреннего мира поэта, видящего, понимающего и умеющего об этом сказать. Коротко и точно сказать, в несколько строчек, да еще и настолько блестяще завершить любое стихотворение, что просто диву даешься: как можно еще раз уточнить то, что и без этого точно? Ни одного лишнего слова, эпитета, знака препинания. Читаю удивительное по своей силе и самобытности, на мой взгляд, ключевое в творчестве поэта стихотворение "Планета Снегирь", и поневоле пытаюсь найти на карте звездного неба эту заснеженную планету, светящуюся в ночи холодным красноватым светом. Манящая планета, хотелось бы побывать на ней. Но вдруг осознаю, что никак не могу попасть туда. Позже, перечитав еще раз чарующие строки, понимаю, что автор, подобно волшебнику, шаману, магу, сумел каким-то образом проникнуть в совмещенные пространства, и там, между Уралом и Кореей, но в другом, отраженном, мире, увидел эту планету. Она очень похожа на нашу родную Землю, но все-таки она другая — не друг и не враг, просто — не наша. Последней строчкой стихотворения, словно последним мазком на полотне картины, художник возвращает читателя в знакомое, хотя и неприветливо‑суровое земное пространство, в Сибирь.
Умение органично влиться в другое время, в параллельный мир, в несхожую плоть — отличие поэзии Яна Бруштейна. Видимо, в результате такой свободы перемещения "вне" вдруг появляются у поэта стихи, написанные от имени (или по велению души?) женщины. Это сложно. Здесь присутствует не только дар внешнего перевоплощения, как у актера, здесь — умение проникнуть, вжиться, прочувствовать иную ипостась, мировоззрение, логику, приоритеты. Видимо, в результате постоянного движения, полноты жизни, способности по-своему видеть, чувствовать, понимать окружающий мир и родилась интересная поэтическая книга "Мир Ольги", написанная от имени женщины. Хотя идея найденной и опубликованной чужой рукописи не нова и эксплуатируется уже не один век, не стоит упрекать за это автора. Яну Бруштейну, безусловно, удалось проникнуть в малознакомый ему женский мир, конечно, не полностью, но достаточно глубоко, что мало кому из мужского племени подвластно. Эта "Маленькая книга стихотворений Ольги Мантуровой", в которой произведения выстроены в определенном порядке, открывает перед читателем не только мир интересной женщины, но, как мне показалось, и огромный мир нашей страны. Пусть ни под одним стихотворением не стоит дата — все равно какая — вымышленная или реальная, но возраст героини, время написания ею того или иного стихотворения легко угадываются, как легко угадываются и места ее обитания. Есть тут и Москва, узнаваемая в стихотворении "Тот город", есть по-разному, в различные времена и с разных сторон, четкими, точными линиями прорисованный деревенский быт. Быт существовавшей когда-то деревни, где не нужно было навешивать на двери замки, и быт нынешней, бедно и сиро доживающей свой век. В канву стихотворений тонко вплетены невеселая судьба женщины, ее любовь, поиски, воспоминания. На самом деле, она выглядит более реальной, чем некоторые "лирические герои" многих современных авторов.
Но все-таки, по моему женскому мнению, не все удалось автору. Ни для кого не секрет, что художник проецирует на свое творчество собственное восприятие мира. Мне показалось, что героиня Яна Бруштейна слишком уж всепрощающая и покорная, что невозможно у творческой натуры, способной на поступок. Видимо, она — некий идеал женщины в понимании поэта, но идеалов, как известно, в реальном мире не существует. Женщина может быть либо домохозяйкой со всеми вытекающими от такого времяпрепровождения последствиями, либо творцом, то есть, в той или иной степени, стервой. Совмещение этих ипостасей невозможно, хотя любой мужчина, скорее всего, о подобном мечтает.
