Светлой памяти Леонида Хейфеца

Поэт режиссуры, ворвавшийся некогда в нее ярко и ясно, со своим мировидением, с образами постановок, сочетавшими гражданский и этический векторы столь остро, что это не понравилось начальству.

Леонид Хейфец перебирается на некоторое время в провинцию, воздух там чище, в том числе и творческий; но – дорога возвратна: и Москва вновь открывает ему просторы театральных толкований.

Хейфец предпочитал классику…

Вишневый сад должен быть срублен, жизнь, идет на слом,  проигравшие будут ощущать именно так: произошел слом.

В 90-х годах «Вишневый сад» воспринимался особенно актуально. Пьеса неувядаема и ныне.

Выдержанный в строгих тонах, без намека на истерию чеховский сад в исполнение Хейфеца заставлял задуматься о правильности истории, над которой мы вообще не властны.

А Фирс просто брал веник и выметал рассыпавшуюся вишню: куда ее столько?

Зачем столько садов?

И метафизические вопросы вырастали из постановки Хейфеца: что есть сад?

Шире – а что есть духовный дом человека?

Хейфец был ярким и яростным педагогом, и постановки его учеников блистали; сам же мастер предпочитал классику, она наиболее поэтична, то есть – верна…

Вздымались героические и романтические колонны (метафизического толка) «Заговора Фиеско в Генуе»; полыхал Лир – современник всех, когда-либо живших людей.

 «Павел I» Мережковского жалок и самолюбив, обладающий кодами власти, не знает, как их использовать, «Кукольный дом»… непременно будет разбит, как всегда у Ибсена – некто войдет и побьет привычные окна, но то, как это сделано было в трактовке Хейфеца, и позволит говорить о необыкновенном прочтении Ибсена.

Хейфец был поэтом режиссуры, доказующий: Не хлебом единым… То есть не только инстинктами и рефлексами.

Он работал на износ.

Он взрывался – чтобы горели, и пламя не стихало, его спектакли…

Александр БАЛТИН