Материалы номера № 27 (128), 2014 г.

Мне тьма, как будто фетровый берет,
Полвысоты по моде откусила.
Но ты увидел, что иной портрет
Таит в себе безудержная сила.

И бездны, как птенцы, открыли рты…
А ты такой, что даже и не тайна,
Мираж на ясной глуби доброты:
Не навредить рожденному случайно.

Там, где одни дорожные столбы,
Одной рукою мы просили хлеба.
Похожи очень были наши лбы.
Звезда звезде оставила полнеба…

Давно-давно по тропам сирых душ
Ты шел… Словами Бога даль засеял…
Покой и вечность знает мудрый муж.
А я? Мой дух? Мой дух еще рассеян.

Молчанье вымерло. И как в бреду,
Желала я конца мирам и бою.
Отпущен срок на гордость и беду.
Теперь и я приручена судьбою.

Трамваи ходят по железу,
Скрипя пружинистым седлом.
И я с таких коней не слезу.
Они к тебе приводят в дом.

Молчат предательские сцены.
Но помню маленьким тебя.
Стволы дерев без перемены
Мне о тебе всю жизнь трубят.

И вспоминать совсем не сложно.
И нужен только ветра свист,
Чтоб думать, думать осторожно,
Как над тобой кружился лист.

Сорняками теснит — осинами —
лес. И город мне, как тюрьма.
Пластилиновыми пластинами
прилипают ко мне дома.

Нет какого-то духа хвойного!
Дым с горчинкою тишины
дотянулся до ветра вольного…
Где-то в облаке сведены

все концы, все начала сложены.
Там — и сердце, и голова!
Почва серая обезвожена,
Как засохшая пахлава.

Чернила февраля
скрипят мольбу качелей.
Держитесь, Жирардо,
на краешке весов!
На фоне ноты «ля» —
узоры птичьих трелей,
в тенетах ноты «до» —
оттенки голосов…
Запомнить бренный мир.
Как мало в этом смысла!
Тем паче помнить, что
могла творить рука.
Так пылкий Велимир
мечтал слова и числа
перетереть в ничто
в оглохший день сурка.

Как платьице в горошек, ночь рябит.
Теплее окон звезд родные пятна.
Судьба со мной встречается приватно,
Переведя дыханье на иврит.

И гулко, как из бочки, голосят
Волшебники, знакомые по сказкам…
Особый голос назначая встряскам,
Волчица обучает выть волчат.

Луна свободно входит в дисковод.
Ползет к виску полоска странных чисел.
Дорожка в сон, желеобразный смысл,
Всему, что объяснимо, — антипод.

До школы выводила «эр» неловко.
На логопеда рыкала три дня.
Мне говорили:
— Ну ты, мать, жидовка! —
Не гыкает татарская родня!

Я выучилась говорить такое,
что разрыхлила красно-белый грот.
И выстроились звуки в хоровое.
Сровнялся прикус и закрылся рот.