Материалы номера № 32 (133), 2014 г.

Она была невзрачная,
Невинна, как дитя,
Как облако прозрачное,
Сквозь пальцы проходя.

Затем смотрела мнительно,
Как на Христа — Пилат.
Смеялась заразительно,
Шутила невпопад.

Под звуками ничтожными
Был слышен редкий глас.
И что-то было схожее
В душе тогда у нас.

Не пел я серенады ей,
С ней не ходил в кино,
Но сердце канонадами
Стучало все равно,

Натягивая ритмами
Мне нервы, как жгуты,
И строки монолитами
Ложились на листы.

Мы с ней не долго пожили,
Виновен в этом я.
Обычные прохожие
На лоне бытия.

И музой одурманенной
Мне душу отравив,
Она меня изранила
Лиричностью любви.

И мной ночами грезила,
Была у моих ног…
Прости меня, Поэзия,
Что разлюбить не смог!

В немом вечернем полумраке,
Аристократом, словно граф,
Стоит, в потертом сером фраке,
Покрытый пылью, старый шкаф.


Он видел, как уходят лица,
Как покоряются моря
И как сменяются столицы,
На той земле, где вырос я.

В тумане разум помутненный, —
"Совсем не те лета вокруг..." —
Он причитает оживленно,
Как будто старый добрый друг,

О том, что мир был раньше молод,
И било солнце от людей,
А если был на свете холод,
То даже холод был теплей.

О том, как понял он однажды,
И это важно всем понять:
Не будет в жизни шанса дважды
Свои ошибки исправлять.

Пусть наша жизнь не повторится,
И время не вернуть назад.
Но вешалки в шкафу, как лица,
С надеждой все на нас глядят.

Живут в нем души человечьи,
Заблудшие среди времен.
Как посягательство на вечность,
Любая тайна скрыта в нем.

Но тайны вырастают в яви, —
У времени капризный нрав.
Валяется теперь в канаве
Наш долгожитель, серый шкаф.

И мысли прошлого, как реки,
Вливаются в мою строфу,
Там, между строк, немым навеки,
Живет и мой скелет в шкафу.

Я лежал, свежим ветром укачанный,
Белой коркой под сенью берез,
Позабытый, продрогший, запачканный,
Думал, кончено время мое.

Был обласкан лучами скользящими
И под вечер взлетел в небеса,
И в пространственность облака спящего
Я ушел без оглядки назад.

Здесь душа моя, в реинкарнации,
Отыскала последний приют.
Здесь, подобных мне — целая нация —
Ожиданием чуда живут.

Стало тесно и, в рамках приличия,
Кто-то сбросил меня в никуда.
Стал я, верно, чуть-чуть симпатичнее,
Чем живущая в туче вода.

Распрощавшись с былой окрыленностью,
Приземляюсь небесной водой.
Мне не хватит простой приземленности,
Мне бы в землю уйти с головой.

Образуя подножное месиво,
Становлюсь на себя не похож…
Так, под шепот уставшего месяца,
Появляется мартовский дождь!