|
Материалы номера № 39 (140), 2014 г.
Лидия КУПЦОВА
ДОРОЖНАЯ ПЕСНЯ
ВАТНИКИ
Мы из чугуна и стали,
В телогрейках, не в пальто.
Вы и раньше нас не знали,
И сегодня мы — никто.
А плевать! Не ждем, не просим,
Так и сдохнем на ветру,
Беззаботно грянув оземь
Пьяной мордой поутру.
Но когда придут печали,
Не поможет вам никто,
Только мужичок из стали
И бабенка — не в пальто.
РОДИНА
Люблю я водку на смородине,
Метели, русский наш размах.
Но историческая родина,
Однако же, — на небесах.
Стрижам секундное мелькание
Мы, неумелые, простим.
Господь вдохнул уже дыхание,
И мы уже — бессмертно с Ним.
Так почему же снова плачу я,
Вцепившись в сердца острие…
Звезда на небе замаячила,
Вот вздрогнула и — нет ее.
КТО-ТО ТРЕТИЙ
Еще не насмерть мы с тобой сцепились,
Хоть кровь уже чернеет на снегу,
Над нами вороны еще не вились,
Ведь я тебя, подруга, берегу.
Ты жаждешь удивительного мира,
Где Бога нет, где прав Искариот,
А мне же — благодатная просвира
Милее всех твоих свобод.
Не торопись. Еще наступит утро,
Когда услышим вдруг морской прибой,
Когда придет последняя минута,
И кто-то третий шлепнет нас с тобой.
АНГЕЛ
Этот ангел был без крыл,
Скромный парень из народа.
Зубы в глотку вколотил,
Арестантская порода!
Онемела я тогда,
Рот пустой не открывала
И в палате, со стыда,
Лезла все под одеяло.
Только ночью, в черном сне,
Словно грешник на поруки,
Из груди рвались вовне
Непонятные мне звуки:
"Та-та-та-та, та-та-та… —
И опять: — Та-та, та-та-та!.."
Билась в небо немота
Горлом пролетариата.
Я не знаю, для чего
Мне была такая милость.
После — встретила его,
Да и в ножки поклонилась.
В БОЛЬНИЦЕ
Научный дядька смотрит строго
И наставленьями скрипит,
Но здесь-то веселей намного —
Кровать, кормежка, чистый спирт.
Смолю цигарку под навесом,
Над головою бьется дождь,
И слышу я, как мелким бесом
Он мне бормочет: "Не уйдешь!..".
Отец Андрей прошел по лужам.
На мой этаж? Иль на другой?
Кому-то он сегодня нужен —
Для встречи, Господи, с Тобой.
ОДНА
Вчера гуляла, завтра — на мели,
Сегодня — между небом и землею.
Опять менты по полной замели.
Что ж я, любимый, делаю с тобою!
Твой дерзкий взгляд за годы не погас.
Ты не корил, не посылал, не дрался.
Ты лишь однажды дал тихонько в глаз,
Но самым нежным в памяти остался.
Сижу я в обезьяннике пустом,
Торгуя рылом — красно-сине-желтым.
Так осени, прошу, меня крестом
С той высоты, в которую ушел ты.
ПЛАСТИНА
В голове моей пластина
И такая вечно боль…
Для безумия причина,
В общем — доремифасоль.
Но зато уж откровенна
Эта жизнь моя со мной,
Ведь отныне, как антенна,
Я ловлю ваш стон любой,
Дерзновенья и молитвы,
Нервов мутную игру
И невидимые битвы,
И предсмертную хандру.
Для чего мне это чудо,
Это слышанье всего?
Я себя жалеть не буду,
Буду — этого, того…
Я себя не слышу вовсе,
То ли призрак, то ли тень —
Двигаюсь в сырую осень,
В мой железный зимний день.
ИЮНЬ
Все-таки, как это зыбко:
Тихий клыкастый сосед,
Баба вот эта, улитка,
На теплотрассе, в обед,
Скромные русские парни,
Пьющие водку с горла,
Пышный джигит у пекарни,
Прочие чьи-то тела.
Ведь через час минометом
Хряснут им всем по глазам,
Запросто так, мимоходом,
Души взметнув к небесам.
ТВОРЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА
Бывают творческие встречи,
Недавно — у меня была.
Там кореша толкали речи,
Разгладив хмурые чела.
Я им подписывала книжки,
Нацелив единичный глаз.
Был мордобой, хоть это слишком,
Но так положено у нас.
Гремела музыка на рынке,
Менты дремали в стороне,
Хорошие, как на картинке,
Пока дремали в стороне.
Потом без памяти упала,
По полной получив дюлей,
И более не вспоминала
О встрече творческой моей!
АЧИНСК
Давно не была в ресторане,
Лет двадцать, наверно, тому.
В субботу шагаю я в баню,
А вот в ресторан — ни к чему.
Я что — не сварю себе манты,
Ведь не расфуфыра-мадам!
И на фиг мне официанты,
Я им ни копейки не дам.
Но в Ачинске юный пьянчуга
Меня пригласил в ресторан:
— Тебя угощаю как друга,
Я, Лида, конкретный пацан!..
Мы сели и выпили крепко —
За встречу, суму и тюрьму,
И там же вот эту "Прищепку"
Я вслух прочитала ему.
И плакал суровый парнишка —
Пацан сорока восьми лет.
Ему подарила я книжку,
А он меня обнял в ответ.
Брела на вокзал, как в тумане,
И кто-то заехал мне в глаз…
Я век не была в ресторане,
Куда вот поперлась сейчас!
В ТЕЛЕВИЗОРЕ
Мне, конечно, интересна
Заграничная страна,
И язык ее, и песни,
И чужие имена.
А еще могу узнать я,
Ну, как психотерапевт:
Мужики там носят платья?
Бабы — бабы, или нет?
В Бога веруют? А может,
И не верят ни во что?
И зачем их конь тревожит —
В кашемировом пальто?
Завтра вылезу на горку,
Дербалызну и спою
Про солдата, про махорку,
Про Россию — мать мою!
ДОРОЖНАЯ ПЕСНЯ
Рай земной недоступен,
На пороге — война,
Только есть у нас Путин,
А у них — ни хрена!
Есть отцовская вера
И зимы седина,
Кофты есть из мохера,
А у них — ни хрена!
Предков старые фото.
Дождик теплый идет.
Есть Господь наш, и Он-то
Русских точно спасет!
В СЕРДЦЕ
Тут одна законченная лярва
Выпить запрещает, на заре.
Эх, нету под рукою канделябра,
Маузера нету в кобуре!
Ты зачем, попутчица-подружка,
Мне суешь разбавленный кефир?
Что, не слышишь, как херачит пушка,
Как звереет наш подлунный мир?
Не по малодушию и бреду
И не потому, что дикий вид,
Я желаю выпить — за победу!
Что же сердце плачет и болит?
СЛУЧАЙ
Нелегко прирезать человека,
Человек не глупая свинья;
Даже если совестью — калека,
Может, дома ждет его семья.
А меня — не ждут. Давай, гулена,
Бабке промеж ребер садани!
Будут люди плакать удивленно,
Ты не слушай — глупые они.
Ты воткни, закручивая влево,
Пусть пойму я — как это оно,
Чтоб ветвями задрожало древо,
Чтобы тихо звякнуло окно.
Где эта проклятая аптека!
Доведите, что ли, до угла…
Нелегко прирезать человека,
Как же я, безумная, смогла?
ПОЛИВАЛКА
По России идет поливалка,
Либералы бегут впереди.
Мне предателей вовсе не жалко,
У меня от них злоба в груди.
Чешут пусть до албанской границы,
Не стереть им иуды печать.
Даже мишки, бобры и куницы
Будут вслед им шипеть и рычать.
Я — бомжиха, пьянчуга, нахалка,
И меня нужно вымести вон,
Но и их не забудь, поливалка,
Не тяни до моих похорон!
ДРУГ
Русскому не надо много денег,
Он от них немножечко дурак.
Хоть и был когда-то мне брательник,
А возьмет — и грохнет за пятак.
Нету ни гроша, и я не ною,
Ну, а он чем дальше — тем сильней
Недоволен миром и войною,
Верою и родиной моей.
Ничего, дружок, придет минута,
Позабудешь ты про колбасу,
И в одно прекраснейшее утро
Я тебе "боярку" поднесу.
Уложу, поправлю телогрейку,
Дерзкую приглажу седину
И твою последнюю копейку
На удачу в небо зашвырну.
ПТИЦА
По натуре я оппортунистка,
Если бьют — и слова не скажу.
Падаю, как говорится, низко
И всегда завидую стрижу.
По земле ходить он необучен,
Ни к чему крылатому земля.
Он не знает приступов падучей
И не верит трелям соловья.
Люди, куропатки и олени,
Вести про муку и керогаз —
Все это давно ему до фени,
Он вообще не думает о нас.
Почему же, птицею порхая,
Жажду человеческой любви,
И уже не добрая, а злая
Во врага вгрызаюсь — до крови?
СМЕРТЬ
Вот она, за поворотом, — бездна,
Как рукой мою снимает спесь.
Мне неинтересно есть полезно,
Мне вообще неинтересно есть.
Мне неинтересно — о кефире
И о том, как обустроить дом.
Я одна в полночном этом мире,
Смерть уже топочет за углом.
Прячусь за рыданьем и молитвой,
Но куда деваться от греха?
А она стоит — с раскрытой бритвой,
Будто сумасшедший из стиха.
| |