Материалы номера № 48 (149), 2014 г.

Бретона бред — пророческий бред:
Стрельба в прохожих — повседневность.
И за этим бредом — права след в след.
Но есть у поборников права ревность
К праву инквизиции неугодных сжигать.
Право это зрелищней и креативней —
На фоне дымных костровых ливней
С восторгом о жертвах бесстыдно лгать.
Многие с вязанкой прутся к кострам,
Очи скинув — да я не за почести! —
Бред Бретона — бред пророческий:
Из желания видеть родительский срам…
Так воспитаны равнодушные
Правотребователи ушлые,
В темном чреве для выхода в явь
Образ божий, плюнув, приняв.
А на деле — мелкие бесы
Из кормушки обамы и меркель.
Меркнет мир божественный, меркнет
В покатившихся глазах Одессы,
Мариуполя, Краматорска…
И нет конца сатанинской пьесы.
Где было сердце — пепла горстка.

Бред Британии — Америки — Евросоюза —
Задушить целый мир в своих «любящих» узах.

«Отрадно спать, отрадней камнем быть»*.
Безумцам нет числа. Снаружи
Объявлено любить
Вас убивающих из ружей,
Сжигающих, глумящихся над трупом…

Но Ангел, Ангел… вышний рупор…
Он вострубит в разгневанное утро!
И море лжи зловонной лужей
Окажется, как есть.
И память оживет,
И совесть оклемается и честь…
Все так и будет? Как на духу ответь.
……………………………………….
Не дай себе окаменеть.

Не дай мне Бог и сердцем онеметь.

Точит нож на брата брат
Что делать? Кто виноват? —
Вопрошает интернет.
Ответа нет.

Седлай коня, и в степь гони,
Там ждут тебя твои огни.
Звезда падучая укажет путь.
Мечтай! И смех свой не забудь.
И песню, что свела с ума,
Чтоб серый стал цветным туман.
И слезы не забудь и сны.

Безумства храбрые сыны
Под холмы родины своей
Ложатся вслед богатырей.
Не век чужой в том виноват,
А крови рвущейся набат.

Высокий слог уместен здесь.
Жизнь прошлую попробуй взвесь;
А ту, что пуля прервала, —
Где мера? всякая — мала!

Ах, Каин-Каин, глупый Каин,
Тщеславный сноб …

И вновь: «Враги сожгли родную хату»!
Ведь кровь детей для них — билет в ЕС и в НАТО.
Там аплодируют, там крови рады.

Но есть же божий суд!
Хотя они в него не верят,
Иные времена придут
И каждому мерой его отмерят.

Горячий пепел молодых ребят
Стучит в сердца.
                             И ангелы трубят…
Вы слышите?
                        Вы слышите
Душой, до скрипа выжатой —
Мы — выживем!
Шуршат знамена вышиты…
Мы — выживем! Мы — выживем!

«Его зарыли в шар земной» —
Как многих в эти лета
Героев — брошенным зерном
Войны теней и света.

И прорастет твой горький стих
Судьбой не одного поэта,
Где демон ласково грустит
Звездой на эполетах.

Гении шатались над миром земных
В пьяном величье расцвета.
А кто-то о крыльях метался в пивных,
А кто-то — под треп пистолета.

Гении тащились над счастьем земных,
Над сном домоседа рассвета,
Над ревностью пылкой придурков иных,
В себе разопнувших поэта.

Гении крылья на перья раздать
Тщились, как братья их света
Явили когда-то свою благодать
Той нищенке, в слово одетой.

Но что-то случилось в мгновение лет —
Ни перьев, ни муз не желают.

Лишь в вышних мерцаниях теплится свет
Поэта, что в нас выживает.

Преобразуя мысли в звук,
Вдруг обнаруживаешь рядом
Глаза, наполненные ядом,
И сердца падающий стук.

Преобразуя чувства в слово,
Не вдруг — со временем — поймешь:
Мы — часть пещерных заготовок,
В кострах сгоревших выжившая ложь.

Избиты истины, забились в норы.
Невежды квакают, столпившись в хоры.
В аллелях хмурится Отец.
Он мудр, а в мудрости конец.

Опять осенний дождичек…
И красная рябина…
А в сердце — тонкий ножичек…
Вокруг — все спины, спины…

Сказать дворовыми словами
О том, о чем философы судачат,
И старики ночами плачут?..
Куда вы?! Деточки, я с вами!

Все языки слились в один,
Но войны не угасли.
Каких еще нам ждать родин,
Где обустроить ясли?

— Не угодишь, — бледнея, смерть.
Чуть усмехнулся:
— Уходишь? Впредь звони…
И поперхнулся.

Ну, Жизнь, ты и быстра,
Как эти быстрые наброски
Неброские, но памятные очень,
Что клейма на утраченные доски
Намоленной судьбы…

Но дыма нет, как нет трубы,
И печки нет…
И вместо солнца — кочень…
Труби or not труби,
Мой Ангел, — одичавший кочет…

Я в детство впал и этим сыт,
Напоен и накормлен,
Пока мой блудный разум спит
Под скрипок строй минорный.

А кости дедов и отцов
Давно уже не кости…
Скрипит торжественно засов;
Над бездной кинут мостик:

Там родина во всей красе
Под яблоней цветущей.
Там мальчик босый по росе —
Сам-бог природы сущей.

И свет струится сам собой.
И родичи все в сборе.
И ввысь несется наш собор,
И я не лишний в хоре.

Молюсь, чтоб грех сыновний смыть,
Как сифилис позорный,
О тех, кто на могилы ссыт,
Чужим словам покорный.

Я в детство впал и все путем.
Спокойно, детства други, —
Нам всем идти одним путем,
Хоть в разные яруги.