Материалы номера № 16 (168), 2015 г.

Романы рождаются бурно лишь в жизни, а на бумаге…
Тянешь строчку за строчкой, как санторинский ишак.
О, фантазия, — движение муравья по коряге,
Видящего в ней инопланетный ландшафт.
Ночью в комнате время шуршит по стенам.
Башмаком запустить бы, да что толку — опять улизнет.
И пространство от этого брака становится канцерогенным.
Вот такие романы… Имеющий ум да смекнет.
За пределами книги — чернил непролазная слякоть,
Тусклый свет фонаря, нелюдимый квартал на сто верст.
И повозка с рогожей, под которой не я хоть,
Но достаточно мне и того,
Что мой ум с ней меня соотнес.
Я туда — ни ногой. Там  строчит без оглядки, без цели,
Без мучительной правки — наобум, на авось —



Беллетристка-судьба свой бульварный бестселлер,
На который всегда возрастающий спрос.
Я туда — ни строкой… И бумага промокла до нитки,
И в чернильнице ночь, будто я пишу в старину,
Где спираль мирозданья почти что такая, как в свитке,
С неразгаданной связью меж теми, кто их свернул.
В печке тихо потрескивают горящие звезды.
Веткой жизни печальница-память шевелит золу.
Пляшет пламя, а так — кроме нас никого здесь.
«Прояснятся ль чернила до завтра?», — вздыхаю в их мглу.