Материалы номера № 23 (175), 2015 г.

Говори мне предстартовей
Байконурских отсчетов,
Пламенеющей статуей
Шлемофоны защелкнув
Ощущая вращение
Дурнотой в средостенье,
Смутным эхом в расщелине,
Спелым плодом на стебле:

Ой, вы, русские демоны,
Заливные паскудства,
Вы ли пальцами деланы,
Вами ль стогны спасутся?
Старикам, что оболганы,
Поклониться земно бы
Распродажей на органы
Майданутой синкопы,

И за всеми соблазнами,
Кроме звездного поля,
Прозревать безобразное
Неделимого подле,
И, презрев охмурение,
Не давать вертопрашить
Не подвластную времени
Сумасшедшую пажить.

Прощаешь и содом, и запустенье,
Когда, истерзан бесконечным сном,
Недели две не в силах встать с постели,
Лежит январь, предсмертно невесом.
А день уже прибавился немного,
И, неба задымленного густей,
Скрипит заслонкой царствия дневного
Холодный свет зеркальных плоскостей.

И вдалеке, где отмели песчаней
Курантов, что фатально отстают,
Сквозь череду надежд и обещаний
Просвечивает некий абсолют.
И в дверь его уже не постучаться,
В сенях не снять вакульих черевик;
Гармония природы безучастна
К людским стадам и назначенью их.

Но чьей бы плотью дух не облекался,
В нем каждый атом вечно выжидал,
Когда отпавший примет, как лекарство,
Рябящего экрана высший дар
И тот язык, лепечущий суконно
Змеиные слова — "гноись, иовь",
И колокол, подвешенный за горло,
Боднувший воздух и умолкший вновь.