|
Материалы номера № 30 (182), 2015 г.
ОДУТЛОВАТАЯ СОВЕСТЬ И КРАСИВАЯ СМЕРТЬ
Андрей Прошкин, режиссер картины "Орлеан" — участницы основного конкурса 37 Московского международного кинофестиваля, специально для газеты "Поэтоград".
— Я представляю газету "Поэтоград", орган Союза Писателей XXI века. Само название говорит о себе — это газета о поэзии, о литературе. Как Вы считаете, Андрей Александрович, есть ли настоящее и будущее у поэтичного кинематографа? В Вашей картине "Орлеан" — какой-то город, на каком-то солончаке, много условности, в общем-то, притча. Есть ли будущее у притчи?
— Ну, я не пророк, мне сложно что-то об этом сказать, но поэтический язык существует не только в поэзии, он существует как некая составная часть в драматургии, в прозе, в кинематографе, поэтому полагаю, что да, будет существовать.
— Картина "Орлеан" — по роману Юрия Арабова и его же сценарию. Вы и дальше будете работать со сценариями, которые созданы на хорошей, качественной, надежной литературной основе?
— Любой режиссер мечтает работать с хорошими сценариями. Основа, на которой они созданы, не столь важна, тем более что это на самом деле оригинальный сценарий Арабова, а роман был написан по сценарию, а не наоборот, как ни странно. Естественно, я буду стараться, чтобы мои картины, если они будут… чтобы в их основе лежали хорошие сценарии, а уж как это будет получаться, и откуда они будут возникать — это уже буду смотреть.
— То есть, картины каждый раз возникают как чудо? Ничего запланировать заранее невозможно? Это с кризисом связано?
— Нет, нет, нет… ну, почему… спланировать запуск сейчас непросто. А со сценарием бывают разные вещи. Скажем, "Орлеан" — это Арабов прислал сценарий; "Орда" — он написал по заказу. "Переводчик", — такая у меня была телевизионная история. Существовал некий сценарий. Мы оттуда взяли даже не идею, а фамилии персонажей, и фактически сделали свой сценарий заново, по своей идее… Всегда по-разному.
— В картине "Орлеан" — ровная работа актерского ансамбля? Или были более и менее яркие роли?
— Я боюсь, что не мне надо судить, это, скорее, я мог бы задать такой вопрос. Мой взгляд на процесс абсолютно изнутри. Естественно, в картине есть какие-то недостатки и недоделки, но я в целом… я просто очень люблю этих актеров. Мне кажется, что это интересная работа.
— На самом деле и сценарий, и картина получились абсолютно оригинальными, но также очевидно, что критики будут проводить аналогии с "Последней сказкой Риты", с "Шапито-шоу", с "Фаустом", который Арабов писал для Сокурова. Существование на этой уже хорошо исхоженной территории, очевидно, Вас не смущало, нет?
— А чем она исхожена? "Шапито-шоу", "Последняя сказка Риты", "Фауст" — совершенно другие картины. В чем, скажем, наше сочетание с тем же "Шапито"? То, что у нас есть цирк, и там есть цирк? Художественный язык принципиально разный.
— Безусловно, но, наверняка, эти параллели в прессе будут проводиться. Что-то мне подсказывает, интуиция…
— Бога ради. Конечно, какие-то параллели всегда появляются. Как бы это сказать… они появляются всегда. Поэтому обращать на это внимание бессмысленно. Мы делаем свое дело, и стараемся делать его… стараемся делать свои картины личными. Для нас это были и художественные, и человеческие поступки. А что возникает дальше, как живет картина дальше — сравнения, параллели, и прочее, и прочее — это, ну, по крайней мере, для меня не является предметом размышления.
— Вот Сухоруков… Один из считываемых смыслов в этой картине, что за героями пришла смерть. Как минимум, один из возможных вариантов. Он сам же говорит, что он такой одутловатый, некрасивый в роли… он, правда, говорит о совести, что никто не знает, как должна выглядеть совесть, каким у нее должно быть лицо. А в "Последней сказке Риты", очевидно, пришла смерть, и она, очевидно, красивая, эстетично упакованная. Такая вот параллель со "Сказкой Риты".
— Могу пожать плечами. Может быть.
— Может быть. Тоже позиция.
— Может быть. Для меня, безусловно, Сухоруков (усмехается) не является смертью, но — смыслы возникают от столкновения человека и фильма. Зачастую, то, что мы, авторы, закладываем в картину, зритель не видит, а то, что было для нас не столь важным и обязательным, зрителю необходимо. Об образе персонажа Сухорукова как о смерти я не думал.
Спрашивал, беседовал и записывал
Юрий ЖУКОВСКИЙ,
фото Ирины Кудиной
| |