Материалы номера № 32 (184), 2015 г.

Стихи не убеждают.
Побеждает автомат.
И правда стремительно
теряет силы.

Ты, кажется, верил в победу,
загадочный брат,
Не зная, что память
расстреляна с тыла.

Прицелы не сбиты,
и тлеет огонь баррикад,
Не мертвые души
идут на погосты.

Живые уходят туда,
и пути нет назад.
И даже в стихах все
смертельно не просто.

Если не слышать друг друга,
Можно оглохнуть от взрыва,
Где в динамите страсти
Клокочут гордыня и спесь…

Парящее эхо испуга
Рождается молчаливо.
И, кажется, злое счастье
В судьбе "тяготеет доднесь"…

Я, к сожаленью, видел это -
Плевок ракетный, роковой…
И стало окаянным лето,
А тень войны над головой

Накрыла сумраком смертельным
Любви погасшие зрачки,
Где отразился понедельник
Началом траурной строки.

Кто — за солнце, а кто — за луну.
Кто — за звезды конвойных погон…
В новый день невзначай загляну,
Как в транзитный соседний вагон.

Там, во тьме, продолжается спор,
И конца разногласиям нет —
Кем обещан просторней простор,
Свет светлей и счастливей билет.

На повороте визжат тормоза.
Модно быть "Против". Не модно быть "За".
Модно награды давать палачу…
Модно быть гадом.
Но я — не хочу.

Подобно рыбкам на сковороде,
Танцуют в шоу телеперсонажи.
Маршрут проложен от "везде" к "нигде"
Сквозь жизнь, похожую на распродажу,

Где тень креста затмила тень Христа,
Где, что ни день, — то пляски все дороже…
Сквозь жизнь, где обжигает доброта.
И где от зависти — мороз по коже.

Сбой в системе координат.
Видишь — нормою стало предательство.
И не климат в том виноват,
И не личные обстоятельства.

Просто пала горизонталь,
Заменив содержание формою,
Где, устав от закалки, сталь
Утвердила предательство нормою.

Степная жара — не укор, не награда.
Эффект сковородки. С ней ада не надо.

Здесь каждое лето — почти на пределе.
А мы на прицеле у лета шрапнели.

И "Града", что звался когда-то "Катюшей",
А нынче шлет гибель на тело и душу.

Сквозь боль непогоды, бочком, виновато
Витают надежды в одеждах блокады.

Витают и тают. Им хочется чуда,
Их путь в небеса — и сюда, и отсюда.

И там, в небесах, спотыкаясь о крыши,
Они понимают — никто их не слышит.

Жизнь продолжается, даже когда очень плохо.
Кажется — вот оно, время последнего вздоха.

Кажется, кажется, кажется… Но вдруг, нежданно
Ежик судьбы выползает из злого тумана,

И открываются новые, светлые двери…
Так не бывает? Не знаю. Но хочется верить.

Включалась "Ригонда" — и бодрость лилась через край.
"Маяк" был умелым художником "нежного света".
"Кудрявая" слушала вместе со всеми "Вставай"!
И я подпевал про "борьбу роковую за это".

Но слышались в пении вовсе иные тона.
"Ригонда" мигала своим заговорщицким глазом,
Меняла пластинки, и с ними менялась страна,
И я просыпался, как все, как сегодня, — не сразу.

Обмену не подлежит
Дорога в один конец.
Меняются миражи,
Меняется ритм сердец.

Но этот незримый свет —
Он твой лишь. И в этом суть.
Нет смысла менять билет,
Когда не дано свернуть.

Канонадное эхо кузнечного цеха
похоже на эхо войны.
Гулко ухает молот,
и пресс, словно пушка, грохочет,
Наполняя кошмарами сны,
заглушая дыхание мирной страны,
Где над смертью мучительной
кто-то безумно хохочет…

А не так далеко разрушает покой
канонадное эхо стрельбы.
Брат на брата идет,
хмуро глядя в прицел автомата.
Не судьбу выбирая, а словно рабы,
погружаясь в болото борьбы,
Забывая, что эхом витает
над каждым расплата…

Долгожданный, как в прошлые годы, трамвай,
Проявляет себя Интернет.
Он кипит, словно круто настоянный чай,
Даже если заварки в нем нет.

На друзей и врагов поделил монитор
Всех, врастающих в злую игру.
Приговором вдруг брезжит экранный простор
На безлюдно-трамвайном ветру…

Все бывает нежданно-негаданно,
Непредвиденно и опрометчиво.
Даже если дорога накатана,
Даже если доказывать нечего.
Лишь признанья в любви своевременны,
Даже если войной обесточены.
Даже если мигает растерянно
В такт разрывам звезда полуночная.

Незаконченность мира, любви, перемен,
Неизбывность, но не обреченность.
Забываю, прощаю встающих с колен,
Злобу их обратив во влюбленность.

Облака из души воспаряют туда,
Где им плыть, небеса укрывая,
Где, рождаясь, надеждою манит звезда,
Обретая законченность рая…

Всех ненавидящих — прощаю.
Смотрю в упор — не замечаю.
А вижу, как трава растет.
Ее ведь тоже — топчут, топчут,
Она в ответ растет, не ропщет,
Растет, как будто бы поет.

Поет под злыми каблуками,
Под равнодушными плевками.
Над нею — неба блеск живой.
И, ненавидеть не умея,
Она, беспечно зеленея,
Растет — то песней, то травой.