Материалы номера № 50 (202), 2015 г.

Бараки, помнишь, достояли до
землетрясенья семьдесят седьмого
и опустились на морское дно,
как в некролог вмурованное слово,

как после драки брошенный кастет,
как мачеха,
отвергнутая сыном…

Горит в подвале негасимый свет,
и лопухи
всплывают на руинах.

От Чуфлинской церкви налево
до польского кладбища, где
в укрытии райского древа,
спиной на холодной плите, –
желания яростный факел.

И тягостный запах греха
стоит, как рассерженный ангел,
но не настучавший пока.

Мадонна бездомная плачет,
случайно спугнув благодать,
и ловит оранжевый мячик,
но некому мячик отдать.

Мой город ласковый,
Венеция степная,
ты ласточка, летящая по краю,
ты ящерка с раздвоенным хвостом,
пчела на зверобое золотом.
Плывешь сквозь марево –
и не даешь уйти
в изгнание,
притянута к груди
твоей вся жизнь моя,
и память
посмертная.

Я преткновенья камень
в сандалии твоей,
булыжник в мостовой,
ракушечник
в стене твоей прохладной.

Издох компьютер. Масляные стержни,
усохнув, доцарапали: "Ich sterbe".
И я бегу, как за воздушным змеем,
за строчкой  – не поймаю, не успею.

Глаза закрою, на изнанке век –
шумы, помехи, молний пересверк,
и телеграмма:
МЕНЕ – ТЕКЕЛ – ФАРЕС
на валтасаров электронный адрес.

Шуршанье слышу. Спорить не берусь,
кто пролетает  – ангел или гусь.
Но поднимаю белое перо,
обмакиваю в соль и серебро.

Когда умирает старый сапожник,
в окнах становится чуть темнее,
мастерская отчетливей пахнет клеем.
Перед фотографией черно-белой —
желтое пламечко самодельной лампадки.
И, как при замедленной киносъемке,
долго возносится молоток
над скособоченным каблуком старухи,
осеняющей фото легким крестом:
царство тебе небесное, Мастер!
Сучится, тянется вощеная дратва…
Денег с людей не возьмут сегодня.
Сыновья по отцу справляют поминки.

прости, Гораций

как птеродактиль в пирамиду
навек впечатана в клавиатуру
моя дактилограмма

и после генеральной чистки
поверхностей
напомню о себе
одним касаньем

и если
как Геркуланум и Помпеи
похороню клавиатуру
под пеплом сигарет
мои глаголы
уже оставили следы
на жестком диске

пусть
пьяница-сосед
утащит комп
я все равно
останусь в интернете
пока последний юзер
будет жив

пардон, А. С.

и даже если
смертоносный вирус
сожрет
всю информацию на свете
в астрале от меня
останется строка
трепещущая на ветру времен