Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 12 (217), 2016 г.



Татьяна КАЙСАРОВА
МАТРИЦА СЧАСТЬЯ

 

*   *   *

Ну пускай это будет февраль —
предвесенняя матрица счастья!
Снегопад предлагает остаться,
перестать торопить календарь.
Пусть бездумные дуют ветра,
междустволья полны белоснежьем.
Мне бы снова на то побережье:
свет черемух, костры, мошкара.



*   *   *

Февраль. Еще семь пядей  до весны.
А тех недель – так девять с половиной,
до зрячих слов, опередивших сны,
до майских дежавю невыносимых,
до сборов, до ветвящихся  дорог
по дну Руси до новгородских сосен,
до долгих поцелуев, кратких строк,
тропинок, покидающих порог,
сквозь ливни лета, уводящих в осень.

Кипящие рябины вдоль шоссе,
в цветах низины, небо в куполах…
Еще чуть-чуть по взлетной полосе –
и ты уже в небесных зеркалах!
Покажется все так же, как всегда:
ручьи, болота, склоны с лебедой,
прохладные… а дальше лишь вода,
и от тоскливых будней – ни следа –
ты снова – просто чайка над водой!



О ЯЗЫКЕ

Мой бедный, мой больной необратимо,
в дремучей тьме косноязычных сот.
Что нового пчела твоя несет?
Возможно, просто пролетает мимо…
Январь поник: просевший снег и слякоть.
Такую хмарь, как хочешь, назови,
но нет в душе, ни слова о любви
и ни одной слезинки, чтобы плакать.

Я вижу только реки слез твоих.
Плыву по ним до засухи, до срока,
пока последний слог, ума морока,
безлик и краток, не вольется в стих.
Кто может удержать тебя? Иди,
шепчи, шурши с согласными безгласно.
Все выжжено, и видно, не напрасно
ни маяка, ни цели впереди.



*   *   *

Скажи еще, что даришь мне слова
из своего немого затуманья,
скажи мне, и окажеся права
печаль моя. Из скани
твоих ветвей глядит закат,
ты любишь, останавливая сердце,
и продлеваешь жизнь мою стократ,
подмешивая бешеного перца
в вечерний кофе. Скерцо с молоком.
Вне сна богоподобно и легко!
Пусть будет так: начнется век, качнется
туманный гон рассветов и дождей
на берега любовь моя вернется
с апрельским колыханьем лебедей.
Прольется кипень – платье станет белым.
Ожог от поцелуя. Тишина.
Вливаюсь в утро невесомым телом.
Вольна исчезнуть, царствовать вольна!



ИПОМЕЯ

Ты снова вся в белом, моя ипомея,
не в розовом летнем и не в голубом…
Ты скрыта.  И я задыхаюсь, немея
при кипенно белом безмолвье твоем.

О, как ты вскипала настойчивым зовом,
и щурилось солнце, и длились дожди…
И мне, второпях замышляющей слово,
ты ночью шептала: "Пока подожди…"

Я ждать не умела, моя ипомея.
Постылое время бралась обогнать,
рассыпала все,  уберечь не умея,
а в мерзлых сугробах судьбы не собрать.

Ты в белом. И сердце, как треснутый лед.
Пуста я: без слов, без тебя, без надежды…
Невнятным теплом подо льдами течет
твой дух, ипомея, к моим побережьям.



*   *   *

В ионическом хоре сосновых колон,
в угасающей гамме заката
незнакомая птица выводит крылом
затуханья округлую дату.

Чуть заметные скрепы последних часов,
предполуночных, слишком тревожны,
чтоб услышать отчаянный полночи зов
и рассвета диурн невозможный.

Но когда над летящей к подножью листвой,
в облаках ускользающих мимо,
мне послышится голос взволнованный твой –
я поверю, что боль исцелима.



*   *   *

Покинув храмы Рождества,
сменив мажор на лад фригийский,
уходят мысли и слова
туда, где дышит бриз понтийский.

Гуляют вольные ветра,
снега летят к порогу ночи,
и длится странная пора
неточностей и многоточий…

Но к неизбежности потерь
приникло таинство надежды,
и все, что видится теперь –
правдоподобно и безбрежно!



О МУЗЫКЕ

Ты появилась, как внезапный сон,
и будто бы искала оправданье
за медленный полет внутри времен,
за смену кодов в глубине желанья.

Ты обещала дождь и лунный свет
и сразу исполняла обещанье.
Слова меняли прежний тон и цвет,
и у тебя искали пониманья,

а ты уже царила в вышине,
над нами, в нас и путала сознанье,
и лунный диск качался на волне
от твоего неровного дыханья.

И мы благословляли твой приход,
отчаянье сменяя  узнаваньем…
За кружевом твоих ажурных нот
светился тонкий контур мирозданья.



*   *   *

А сумерки так скоро, так внезапно
все погасили, выжгли свет в стекле,
и спит окно лицом на юго-запад,
а я забыла о твоем тепле,
о времени. Лишь ветра благодать
вздымает и разглаживает кроны.
Жаль небо перестало узнавать
мои края и смотрит отрешенно.
Уйти? Но от себя не убежать:
распахнутые двери – те же цепи,
струится звездный дождь, и поздно звать
переводящего небесный лепет.
А сумерки несносные плывут
по рекам нескончаемой разлуки,
сгущаются, тревожат и зовут,
торопятся, протягивая руки.
Совсем, как я – в отчаянье, в мольбе,
сквозь музыку свиридовской печали,
сквозь сон невыносимый о тебе,
сметающий испуганные дали.



*   *   *

А снег летит не прямо и не вкось —
струится кружевная бесконечность,
так, словно небо отпустило вечность,
чтоб нам ее коснуться довелось.
И ощущая каждый Божий миг,
прохладное ее прикосновенье,
благословляешь краткое мгновенье,
как будто тайну вечности постиг.



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru