"Поэтоград" № 18 (223), 2016.


	Материалы номера № 18 (223), 2016 г. Галина БОГАПЕКО ПОТОКИ МЫСЛЕЙ В СТРОКИ * * * Все имеет срок годности – почки рассчитаны на триста лет. В молодости мир такой огромный, в вечности вечность и смерти нет, Ибо вечность и есть смерть. Все, что измеряется временем – жизнь, и даже эмоции через край На пользу молодой беспечности – Такой бесшабашный все плещущий рай в горизонтали и поперечности. А дальше пунктиры – белые, черные по пути, иногда просто беда… Скоромные дни – по Божьей воле. В обертке, в коробке, в клетке – судьба! И дух, в борьбе за существование, и иммунитет – надорваны! Какие к черту завоевания ваши и того – с попкорном Просроченным, и звания, и почеты, и медали, и вся мишура прочая… Что же, «патриции» и «плебеи», и разные там «нигилисты», Вы во времени, значит, тоже «временные», ждете, «когда "рак" на горе свистнет»? Играя, воюйте, занимайте посты, сменяйте одних другими! – Пусть рушится все в тартарары, и даже мосты, что на вечность мостили? И только Любовь не имеет возраста, она вне времени – остов вселенский, «Она не бывает "по заявлению"» – так бы сказал актер Ленский… Покайтесь, очистите покаянием душу для Божьей любви И впустите Любовь как дар наказания за отпущенные грехи. Ленский Александр Павлович (1847-1908), российский актер, режиссер, педагог. * * * Суета уносит ощущение радости – иногда праздник хуже будней, А на земле ежеминутно кто-то рождается, а кто-то уходит в это время смутное. Как они будут жить в преддверии хаоса «новорожденные» – из уютной утробы – да в мир войны? Им не приходится рассчитывать на Санта Клауса, виноватым с рождения без вины… Рок, рок-н-ролл, – кокон – из утробного кокона в кокон покойника-хроника… При жизни поклонники покойного – пройдут боком, прощаясь на панихиде, все отразит – хроника… Рискуем – принимаем участие в корриде – дразним жизни быка с оглядкой на Быкова… Живописуем «прим» счастье, читаем детективы в ридере, Лукавим намеками, недомолвками – закавыками на свой салтык, Такие сложные – ложные и правдивые, пока на четверть в коконе – Крутим локоны, танцуем под альпака – такие российские гуанако, пока… Болеем – принимаем антибиотики, выздоравливаем – смотрим на все свысока – На коне! Можно все! – Желание правит! – Цокаем, пока на четверть в коконе. Не прощаем до «Прощеного Воскресения», да и после «Прощеного» – помним обиды… Дует ветер холодный с севера в наши души на жизненном пике, принимаем – альдегиды… Хладнокровие – это даже не диагноз, не лицемерие, а норма жизни – в коконе наполовину – Праздник? – Радость – давно не в радость (что поминки, что именины). Основное – это животное желание потребления – пищи, одежды, техники, мира. Вовсю спешили, бежали, но опоздали! Война на земле, война в эфире… В кокон – покойника, в коконы, в коконы, в коконы… Довольно лиры! Ридер – электронная книга… Салтык – на свой лад. * * * Сегодня суббота, еду в храм! Душа просит общения с Богом. Житейские драмы вереницей спешат к порогу – Печатную продукцию СМИ впору не открывать – Абстракции, обструкции, теракты в Париже опять, Кровавые игры, больные дети, цунами, аварии, смещение времен – Движение беженцев по планете, и по часам – колокольный звон… Гигантский рак клещами двигает, игры гигантских ворон – Хаос набирает обороты, ворот* страны в кровавом помете… Проигрывают – партии, теряют – квоты, и вирус несчастья со всех сторон, и образ разрухи в полете. Рушим мгновенно, строим годами, отмываем миллиардные бабки, Пока еще радуемся малому – сауне, беседам приятным, без оглядки, Посещаем фитнес два раза в неделю, возвращаться поздно домой – страшно. Веруем, во что-то веруем, но не верим в свою безопасность. Свобода условная – как в цивилизованных странах – Забанил Юнну Мориц в фейсбуке иностранец За свободолюбивые высказывания – просто за собственное мнение… И так касается – более-менее каждого – от понедельника до воскресения… А что медицина, где знахари? – они под бандитами работают. Бесплатная медицина готовит палаты не для больных, а для покойников – И это – опасно! Пока еще как-то работает транспорт, Работают светофоры – зеленый, оранжевый, красный. Спокойно? Нет, не спокойно! Где-то рядом опасность! Ворот — воротник. * * Есть какое-то предзнаменование – вспомнила волшебную лампу Аладдина. Из-под сознания вылез соломенный злой волшебник, почему соломенный – не знаю. Мысленно потерла лампу, выпустила Джина. А чего желаю? Чтоб Магрибинца* уничтожил Джин? Звонила сегодня Диме, у него мама ушла второго марта, Часть пепла развеяли по долине, другую – в колбе из-под гарта. Отмучилась, заслужила покой, заслужила осуду Бога. Нет тревоги – это же суд не людской, а праведный – Божьим слогом. Бог простит, и она будет жизнь в другой параллели. А в этой – мы гости, всего на миг, во всемирном измерении. Все топорщимся, все нам не так, двигаем прогресс – Не за полтинник, а за пятак – такой наш вклад на вес. А что до бумажной макулатуры, то тонны невостребованной писанины – Все перемелют в порошок, добавят в хлопок или сатины, Получат ткани ярких раскрасок, классные сошьют платья, рубашки разные. И скоро девчонки-первоклашки-замарашки будут сдавать свой первый экзамен На стойкость в этой жизни прекрасной и страшной – зигзагами. Жизнь, которую опишут они потом, может быть, – гекзаметром… Осуда — осуждение. Дмитрий Калантаев – друг, дважды кандидат медицинских наук… Магрибинец – злой волшебник. * * Почто движение быстро? Не успеваю воспринимать кадры. В глазах то мошки, то искры, притормозить бы надо, Проектов лет на десять вперед… На ладони апрель лучом, а я не о том, а я ни о чем... Мараю пространство в шестнадцатый год… Почто движение быстро? Не успеваю видеть родных. В красные числа бунтарские мысли… И нет других… Все просто – проходные: улицы, скверы, дома, фильмы, книги, люди И кросс, глобальный кросс – за ключ на блюде От машины, за ключ от квартиры с золотым сортиром, За ключ от дачи на сдачу, за ключ от магазина с богатой витриной, За ключ от галереи картинной, за ключик от трона для мачо. Все не перечислишь – список длинный в умах одержимых наживой скачет. Притормозить бы надо, Но для кого проекты в современных окладах? Для кого культурные туры, если классиков – в макулатуру, Если рушат святыни и строят ограды непонятные нам структуры? * * * Нахожусь в сентиментальном настроении. На что-то смотрю, о чем-то мыслю. Тоска. У кассы воображаемой вывеска: «Билетов нет ни в завтра, ни во вчера». Сержусь на астральное явление, смотря на звезды в выси, Одна звезда – близка – Она на трассе, точкой слияния с горизонтом и светится как баккара* И мираж лучей – биссектрисой ощущаю мгновением у виска. И мысли в строки, и в строки мысли, хоть записывай до утра… Особенно если глоточек виски с интервалом – часика полтора… Нахожусь в сентиментальном настроении. Смотрю на лист, о тростнике мыслю Как о символе самого процесса письма, литературы, знания, И о магии чисел, чисел счастья, чисел страдания – Вчера, сегодня, завтра, послезавтра. Мыслю о строении звезд, о предсказаниях. Грезы иногда превращаются в грозы, в дождь, и – возрождение после омывания…. – Дрожь! А может быть, когда-то все это уже было, А может быть, в четвертом тысячелетии все это повторится И придет, и будет что-то, что когда-то происходило. Земля вертится, как челнок – за витками виток стремится. Отрезок времени и мысли – травинка, тростничок – высохли… А газовый баллончик с черемухой – для врага, пользовать его так страшно – А вдруг струя да на себя, и дядька не враг, а просто алкаш, Который умеет трезво мыслить, быть веселым, травить анекдоты… И именно он знает о числах горестных – долгих и счастливых – коротких. И мираж лучей – биссектрисой вновь ощущаю у виска, И мысли в строки, и в строки мысли, все записываю до утра… Особенно если глоточек виски с интервалом – часика полтора… Как воробей, встряхнуло утро росу, наконец, я – ко сну. Ах, влажность утренней капели и свежей постели, и трели – во снах! Что счетчик времени, стрелки времени в часах и бодрых голосах – За окнами, за дверью? А утро светит, как светило тогда в лесу, Над той поляной, где мы гуляли – детсадовские дети-ангелы с крыльями. И воспитательница Ива немножко ежилась от утренней прохлады. А мы паслись, пили росу с веточек и были рады – Поганкам, жучкам, паучкам, червячкам, стрекозам, Бабочкам – красным, белым, синим, розовым, Камешкам, речке, ворчанию голубиному! – Всему восхищались, и каждый – как Маугли. Промокали, собирая ягоды, Распускали розовые слюни, поглощая землянику, Показывали друг другу, земляничные языки и гикали, И толкали друг друга, и смеялись, да как смеялись, Смеялись так, как только могут смеяться ангелы. * * * Я утро занавешу и усну, и день промчит меня галопом, как электричка, в прошлую весну, где различимы детский смех и топот, где будет фильм картинками – потоком, без дум, без мыслей – на одной волне. без катастроф, пожаров и потопов, без чувства оказаться в западне… я буду ощущать себя – то лесом, то поляной, то церквушкой, то парком, или шариком воздушным, или Дюймовочкой прелестной, которая осталась в детстве… Баккара – один из наиболее ценных сортов хрусталя. * * Звук, цвет, запах – неуловимое дуновение весны – Начало Марта! Я представила город, в котором не бывает солнца, Иногда не бывает луны, не цветут сады, нет пестрины, Нет электричества, нет фонарей и нет эмоций. И только огромные люди-светляки живут у сосен. Они светятся и освещают все вокруг космическим голубым и зеленым светом, – Когда обнаруживают пищу, во время семейной трапезы, иногда, когда летают И демонстрируют: свое свечение, свои увлечения и моллюсков поглощают. Или ходят в гости, для решения каких-то вопросов, или за советом. Часто они собираются для демонстрации группами на берегах речек… Они вечно рассказывают небылицы первому встречному, Например, эту – Рассказывают о том, что сто лет назад было солнце, был Нескучный сад, Который принадлежал князю Шаховскому. В ту пору было много разных споров, Но бесспорно было то, что с середины моста открывался вид на ущелье густое, Поросшее деревьями, и даже росли там сорокаметровые вязы с широкой листвой. Был и небольшой пруд, водились ужи, летучие мыши, и светляки сто лет назад Летали! Будь уверен, брат! Особенно раз в году – в ночь на Ивана Купалу. Звук, цвет, запах – неуловимое дуновение весны – Начало Марта! Время промчалось, как карт, бодрствую, не до сна! Пора гадать на картах, – какой будет весна! Карт – гоночный малолитражный автомобиль упрощенной конструкции без кузова… * * * Звездный иней, размноженный принтером Покрыл стеклянные поверхности Множитель множит снежную крупу в Питере Голуби сизые на деревянных карнизах как перхоть и… Бреду по улице Балтийской, потом к метро «Нарвская» Крупа сверху сыпет, народа почти нет У меня, у дуры-умницы, ботинки промокли. Надо сказать, Что бабушкины штиблеты выдержали бы мокротень эту Нравы и профессионализм были другие – обувь шили на поколений пять Питер напоминал мне всегда склеп, скорее изысканный искусственный сад Который замер на двести лет сто лет тому назад И все скульптуры – из прошлого сна, что-то вокруг иногда движется но я – одна, сама в себе, совершенно одна слышу шум – что-то ветром колышется. девчонка в веснушках ключиком заводит игрушку – это она запускает Питер Так эта девчонка – я – участница этой игры и зритель – Вот увидела белого поводыря и слепого святителя в белых одеждах – Прошли медленно, размеренно мимо меня, не оставив надежды. А, может быть, это знамение – предупреждение – знак какого-то чуда? Чудеса сбываются – я на Невском – телепортацией скудной Захожу в книжный магазин – «Все свободны», продавец здоровается: «Что Вам угодно?»… Все умерено, все измерено, все правильно, все по правилам Все время – по времени. Но всюду жертвы – подобны библейскому Авелю. Жизнь по бумагам – бумажная, каждое происшествие – важное, И даже крупа с неба – важное – влажная – отразится строкой бумажной. В книжном «Все свободны» купила книг груду Иду по проспекту с мыслью занудной: «Все свободны»? Но всюду жертвы – подобны библейскому Авелю? За что? Почему? Из-за кого? Из-за Сталина? Звездный иней, размноженный принтером на поверхности листа А-4, Сотру резиной, нарисую карту дорожную с маршрутами жизни счастливой!

Материалы номера № 18 (223), 2016 г.