 |
Материалы номера № 35 (240), 2016 г.
Владимир СПЕКТОР
МАЛЬЧИК ИЗ ПРОШЛОГО
 Владимир Спектор — поэт, публицист. Родился в 1951 году в Луганске. Окончил машиностроительный институт и Общественный университет (факультет журналистики). После службы в армии 22 года проработал конструктором, ведущим конструктором на тепловозостроительном заводе. Автор 25 изобретений, член-корреспондент Транспортной академии Украины. Работал главным редактором теле- и радиокомпании в Луганске. Член Национального Союза журналистов Украины и Cоюза писателей XXI века, главный редактор литературного альманаха и сайта «Свой вариант», научно-технического журнала «Трансмаш». Автор 20 книг стихотворений и очерковой прозы. Заслуженный работник культуры Украины. Лауреат международных литературных премий имени Юрия Долгорукого, «Облака» имени Сергея Михалкова, имени Арсения Тарковского, «Круг родства» имени Риталия Заславского, а также ряда республиканских премий. Член жюри литературных фестивалей «Славянские традиции», «Русский стиль», «Пушкинская осень в Одессе». Руководитель Межрегионального Союза писателей, сопредседатель Конгресса литераторов Украины, член исполкома Международного сообщества писательских союзов (МСПС) и Президиума Международного Литературного фонда.
* * *
Мама обожала мелодрамы,
«Жизненные фильмы» — говорила,
Пересказывала их упрямо,
Поучая на примере «мыла».
Что там нынче смотрит «баба Женя»,
Зная, что гроза не миновала?
Жизни поднебесной отраженье,
Где войною стали сериалы?
В облаке, как в кресле, засыпая,
Облетая горести по краю...
Мамины послания из рая
Понимаю и не понимаю.
* * *
— Все хорошо. Только небо сердито,
Гром, как внезапный разрыв динамита
Или как эхо ночной канонады…
— Может быть, хватит, об этом. Не надо…
— Все хорошо. Только дождь без просвета.
— Это преддверие бабьего лета,
Дальней зимы и мужской непогоды…
— Капля за каплей, за годами годы
Все хорошо, — повторяю я снова,
Мальчик из прошлого. Дедушка. Вова...
* * *
А долгое время казалось,
Что все еще может вернуться,
И эта наивная жалость,
Как солнечный шарик на блюдце,
И вера в нелепое братство,
Которого нет и в помине...
Казалось, казалось, казалось,
Хоть жил и тогда в Украине.
* * *
Листаю бестолково житейские страницы.
Вначале было слово. О чем-то пели птицы.
Толковая основа заложена в начале,
Где делом было слово. Потом его распяли.
* * *
О том же — другими словами.
Но кровь не меняет свой цвет.
Все то же — теперь уже с нами,
Сквозь память растоптанных лет.
Растоптанных, взорванных, сбитых
На взлете. И все — как всегда...
И кровью стекает с гранита
Совсем не случайно звезда.
* * *
Кажется — вот оно, дно. Нет. Погружение длится.
Времени накипь и гной тьмой проступает на лицах.
Тьмой поглощается свет, и растворяется память.
Помнишь? — Наверное, нет. Было? — Возможно. Не с нами.
Словно погасший маяк, время беспамятства глухо.
Это не дно. Это мрак все превращает в разруху.
* * *
Без раскаянья видится издалека
То, что было (а помнишь, да, что ты...)?
Неизменной лишь кажется внешне река,
Что несет тридесятые воды.
Неизменна прошедшего времени быль,
Где есть место для смеха и плача...
Даже если сдавать злую память в утиль,
Остается раскаянья сдача.
* * *
Чужого города внезапный профиль,
Дороги бесконечный силуэт,
Где временем расбросанные крохи
Рождают неустанно тень и свет.
В тени дорог, сомнений, разговоров
И в свете наступающего дня
Учу твои повадки, новый город,
Давая повод изучать меня.
* * *
«Больше дела, меньше слов,
До свиданья, будь здоров!» —
Так отец повторял, я смеялся,
а время летело…
«До свиданья» сменилось, увы, на «прощай».
В неизвестность отъехал последний трамвай.
Больше все-таки слов и печали.
Такое вот дело.
А на фотках — улыбки и взгляд без тревог,
Машет шляпой с трибуны смешной полубог,
И «Ура» отвечают, шагая не в ногу,
колонны…
Больше дела, — отец напевал, — меньше слов,
Я не спорю, допеть эту песню готов.
И пою. Только привкус у пенья
нежданно соленый.
|  |
