Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 35 (240), 2016 г.



Нина КРАСНОВА
ПОЭТ ВОЗНЕСЕНСКИЙ В ЕДИНСТВЕННОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ
(Заметки о поэзии Андрея Вознесенского на примере книги «Casino “Россия”» и т. д.)

8.XI.1997



Энциклопедия нашей жизни

Когда я училась в школе и в Литературном институте и проходила там со своими одноклассниками и однокурсниками роман Пушкина «Евгений Онегин», то с легкого языка Белинского, учительница говорила нам, что Евгений Онегин» — это «энциклопедия русской жизни». Но это — энциклопедия русской жизни первой половины XIX века. А я бы сказала, что все стихи, поэмы, видеомы, книги Андрея Вознесенского, в том числе и его последняя книга «Casino “Россия”» — это энциклопедия русской жизни второй половины XX века. По ним лучше, чем по любой академической энциклопедии, видна жизнь России нашего времени. Со всеми ее проблемами, со всеми ее идеалами, идиллиями и утопиями, победами и поражениями… со всеми ее праздниками и буднями… со всеми ее сложностями и со всеми новыми переменами, вошедшими в русскую жизнь, и позитивными, и негативными.

По мировым стандартам
мы — явное г…но. –

Говорит Андрей Вознесенский, но:

Далеки от идиллии,
мы лидируем в поэтах.

Мы лидируем в таких поэтах, как наши русские классики всех веков и XX века, как все наши великие поэты, к которым принадлежит и «земной кумир» Андрей Вознесенский.

8.XI.1997



Россия — Карфаген

В поэме «Кара Карфагена» Андрей Вознесенский называет «необъятную Россию» Карфагеном и «страной страдания», «страной мазохистов» и «Параноевым ковчегом», в котором пытаются спастись и грешники, и праведники.
Жизнь этой России нашего времени и жизнь россиян, которые пытаются спастись в этом «Параноевом ковчеге», видна во всех стихах и творениях Андрея Вознесенского.

Коррупция, блин, депрессия.
Муж зашит. Ничего на ужин.
Но Карфаген должен быть разрушен!
Картагинем делендам эссе.

Россия — это Карфаген, который, по мнению политиканов, «должен быть разрушен» («Картагинем делендам эссе!»), и который разрушен.
Герой поэмы «Кара Карфагена» — разрушенный человек. Со сломанным позвоночником. Его несут к трону, как разрушенный шедевр, как разрушенную скульптуру, статую.
Карфаген уподобен этому человеку. Страна с порушенными храмами, с разрушенным человеком и разрушенным народом, и с нарушенными душами, с разрушенными идеалами и святынями. Россия — страна, на которую снизошла не Божья благодать, а Божья кара — Божье наказание. За что? За грехи наши. И за то, что «мы не построили своего храма» (нового храма нового времени), — вот еще за что! — говорит Андрей Вознесенский в своем стихотворении «Храм». То есть поэт находит и дает свой ответ на этот вопрос вопросов. Этот ответ мог прийти в голову только поэту, и только поэту ранга Андрея Вознесенского, как Божье озарение.

Мы на джипе пустыней кружим,
чтобы в крике понять гортанном:
кто же должен быть разрушен?
И в ком должен воскреснуть Картагинем?

Россия разрушена… Человек разрушен…

«Но империю жаль», — мне в Нью-Йорке сказал изгнанник.

Жаль разрушенную Россию... И жаль разрушенного человека… и разрушенный народ.

Карфаген должен воскреснуть сначала в душе человека, и тогда он воскренет в жизни, в реальности.

Наши помыслы святы. Наши дела постыдны.

Когда дела наши будут так же святы, как наши помыслы, тогда и воскреснет Карфаген-Россия.

Гауди создал новый храм, в стиле своего времени — каменно-бетонную молитву на языке своего времени, Корбюзье создал новый храм, — говорит Андрей Вознесенский:

Но мы не создали  с в о е г о  храма.

И «даже в сердце мы не построили нерукотворной домашней церкви», «нас небеса еще не простили».

Бог нас не видит.
И оттого
все наши драмы –
мы не построили своего
храма.

Чтобы Карфаген воскрес, мы должны построить свой храм, в стиле нового времени, на языке нашего времени. И каждый человек должен построить в себе свой «персональный» нерукотворный храм, свой «персональный Карфаген».
Поэт Андрей Вознесенский (архитектор по образованию), зодчий поэзии, строит свой храм, свой собор в своей душе. Храм-символ… с молитвою… И все его стихи — это части, камешки того храма, который он строит. И вся его поэзия и все его книги — это строительные леса Храма его Поэзии, где он молится своими молитвами, Богу не «чужими словесами», а своими собственными, своим языком. И вот одна из его молитв — молитва человека нашего времени, обращенная к Богу, к Всевышнему:

Помоги, помоги, помоги,
Я Тебя умоляю о помощи…

Помоги мне достроить собор.
Помоги мне сейчас не погибнуть.
Помоги мне остаться собой.
Помоги мне Тебя не покинуть.

Тут мне вспоминаются строки Андрея Вознесенского из его стихотворения про то, как Гоголя хоронили, про которые Владимир Солоухин сказал мне когда-то: «За что я люблю Вознесенского? Например, вот за эти строки. Кто напишет такие, того я тоже буду любить»:

Помоги мне подняться, Господь,
Чтоб упасть пред тобой на колени!

8.XI.1997

Образ — «Церковка
об одной маковке»

Вся поэзия Андрея Вознесенского — это Храм, который он строит как русский зодчий нового времени, зодчий-авангардист.
И все стихи, поэмы, видеомы Вознесенского — это фрагменты его Храма.

Меняются мафии. Я кисть обмакиваю.
Грех искупаю, всю жизнь стругаю –
Строю в сердце церковку об одной маковке,
Пусть вверх ногами.

У поэта-авангардиста все — не как у всех. У него и церковка — не такая, как у всех. Сердце похоже на купол Храма, на маковку, но только вверх ногами! Не каждому из оппонентов Андрея Вознесенского понравится и не всем нравится Храм вверх ногами (как отражение церкви Покрова на Нерли в воде, в реке Нерль? Как затонувший и всплывающий со дна Белоозера Китеж-град?). Но ведь Андрей Вознесенский строит его не для своих оппонентов, а сам для себя. И для тех, кто придет в Храм его Души, в Храм его Поэзии…

Чтоб вам было, родимые, что разрушить,
я всю жизнь Карфаген строю.

Помоги Бог Андрею Вознесенскому в его святом деле!!!

7.XI.1997



Небо поэзии

Андрей Вознесенский — поэт с «тягой вверх», с тягой к небу и в небо, поэт, который больше всех из поэтов нашего времени ощущает «небесное тяготение», притяжение неба:

В моей высотке на Котельнической
ощущаешь небесное тяготение.
Все небесною тягой мучимы. —

Сказал он когда-то.
И еще он сказал когда-то:

Небом единым жив человек!

Не хлебом единым, а небом — духовной пищей. Небом, то есть мечтами, устремленными вверх, фантазиями, поэзией… Богом, который есть в душе каждого человека. Не зря Андрей Вознесенский увлекся таким видом спорта, как парасейлинг — воздушные лыжи.
В новой книге «Casino “Россия”», как и во всех других его книгах, неуемная тяга поэта к небу особенно сильно чувствуется и проявляется в его любви к парасейлингу — к воздушным лыжам.
В стихотворении «Осенний парасейлинг» он сравнивает купола Василия Блаженного с парашютами, парящими в небе, и говорит:

От парашютных полос Блаженного
не вниз, а ввысь идет притяжение.

И у поэта притяжение души идет вверх, ввысь.

Мы не настолько опоросели,
чтоб в небо головы не поднять.

Небо — это символ другого мира, другой реальности, далекого от мира грязи и пошлости… Где можно парить не только телом, но и душой:

Иду по небу на парашюте,
катапультируйтесь из нашей жути!

Небо — это мир духовной свободы, которой нет на земле.

Не может быть на земле свободы.
Переходите на парасейлинг! –

Советует всем поэт. В небе он чувствует себя, как рыба в воде, как птица в небе, как Бог!

Рей над Россиею, парасейлинг.

Парасейлинг — это вид спорта, который помогает человеку подняться в небо, позволяет парить над землей, над «жутью» нашей жизни. В небе человек, любой человек способен превращаться из скоточеловека в богочеловека. Ему открывается нечто высшее…
В небе (читай — и в поэзии) он обновляется и очищается душой.
Я никогда не занималась парасейлингом, никогда не летала, не ходила по небу на воздушных лыжах, и я могу только в своем воображении представить себе ощущения парасейлингиста в небе. Но когда я читаю стихи Андрея Вознесенского, его книги, я испытываю такой «божественный кайф», такой «священный кайф», такой «мистический кайф», как будто я летаю по небу на парашюте, на воздушных лыжах, как парасейленгистка. Я испытываю настящий кайф, настоящий духовный оргазм, то есть блажество и наслаждение в высшей степени, кульминацию, пик удовольствия.

Я не знаю, что такое парасейлинг. Но мне кажется, что парасейлинг — это поэзия Андрея Вознесенского, которая поднимает человека ввысь и позволяет ему испытать такой «кайф», какого не дает ничто другое.
Андрей Вознесенский сказал в своих стихах, что любовь — это есть допинг, любовь — это есть стимулятор.
Поэзия — это тоже — такой допинг, после которого любой другй допинг покажется слабым и ненужным.

«Кабы я была царица» или директор рекламной компании, я бы вместо реклам сигарет «Мальборо» и спиртных напитков на улицах развесила бы на всех станциях метро разные цитаты из стихов Андрея Вознесенского и плакаты рекламные: читайте поэзию Андрея Вознесенского!
И на ТВ вместо того, чтобы пропагандировать тампаксы, блендаметы, сигареты и спиртные напитки, говорила бы:
— Пьяницы! Бросайте пить вино — переходите на поэзию Андрея Вознесенского (употребляйте ее)! Вы найдете в ней такое удовольствие, какого не найдете в вине!
— Наркоманы! Бросайте наркотики — переходите на поэзию Андрея Вознесенского.
— Курильщики, бросайте сигареты — переходите на поэзию Андрея Вознесенского.
Поэзия Андрея Вознесенского — это удовольствие высшего порядка, с которым не сравнятся ни вино, ни наркотики, ни сигареты… и которая в отличие от всех других допингов — не вредна, а полезна для души и для здоровья. Как вся настоящая поэзия настоящих поэтов.

Она помогает подняться ввысь над жутью этой жизни, над обыденностью, над серостью и грязью этой жизни, над суетой сует, помогает взлететь, подняться над пропастью, как это бывает во сне, когда человек летает, и не упасть в нее.
Но, конечно, чтобы испытать кайф от поэзии Андрея Вознесенского (как и вообще от поэзии), как если бы от парасейлинга, надо иметь определенный уровень развития, очень высокий уровень (и культурного, и умственного, и духовного). Как пилоту, чтобы подняться в небо на самолете, надо иметь определенную подготовку.
Чтобы воспринять поэзии Андрея Вознесенского — надо уметь подняться до нее.



НЕ МЕЛОДИЯ ДЛЯ МАСС
(круговорот: не мелодия для масс Массне. — Н. К.)

Чтобы испытать наслаждение от полета на самолете, надо пройти определенную подготовку. Чтобы воспринять музыку Массне, испытать кайф от этой музыки, надо иметь определенное культурное развитие.. Но зато если уж поднимешься на этот культурный уровень, испытаешь величайшее наслаждение. Если бы все знали, сколько наслаждения доставляет серьезное искусство, люди тянулись бы к этому искусству, как к небу.

Получить удовольствие от вина или наркотиков или от сигарет и папирос — это самый простейший способ. Но и удовольствие не то. И от этого человек деградирует, разрушается, превращается в скоточеловека. А от высокого искусства человек еще больше совершенствуется и растет, и становится человекобогом.
И от настоящей поэзии. И от поэзии Андрея Вознесенского.

Чтобы получить это удовольствие, надо приложить некоторые умственные и духовные усилия, достигнуть определенного культурного развития, но зато и кайф получишь ни с чем не сравнимый.

Рей над Россиею, парасейлинг!
Рей над Росиею, поэзия Андрея Вознесенского!
РЕЙ над Россиею, Вознесеский АндРЕЙ! –

говорю я.
Все люди с «тягой вверх» должны любить поэзию вообще и поэзию Андрея Вознесенского в частности.
Я родилась и выросла в рязанском подвале. Происхожу, так сказать, из городских низов. И, может быть, поэтому у меня с детства была тяга вверх, тяга к высокому, которую я чувствую в себе всю жизнь. И, может быть, у меня с детства потому такая тяга к поэзии Андрея Вознесенского, что его поэзия — это небо, то самое, про которое сам поэт сказал:

Небом единым жив человек.

Для меня поэзия Андрея Вознесенского и есть это самое небо, как и для всех, кто любит его поэзию. И я могла бы сказать стихами Андрея Вознесенского, что «с небом у нас интим».

9.XI.1997



Пара-шют и Пара-Лель

Есть у Андрея Вознесенского стихотворение «Пара-шют». Парасейленгист, парашютист поэзии Андрей Вознесенский — для кого-то Пара-шют поэзии. А на самом деле очень серьезный поэт. И в одном из своих коронных номеров он говорит своим «зрителям»:

У виска кручу палец с ухмылкой
не затем, чтоб дразнить дурака.
Просто я зажимаю дырку
от пробитого пулей виска.

Крик души прорывается у Андрея Вознесенского сквозь кажущуюся маску Пара-шюта. Пара-шют с пробитой головой. Его крик перекликается с криком души Есенина, у которого «вся в крови душа»:

И теперь говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
«Ничего, я споткнулся о камень.
Это к завтраму все заживет».

Кто Есенин?
По Вознесенскому, он — Пара-Лель, которому приходилось бывать в салонах Гиппиус Пара-шютом.
Есенин — Пара-Лель. Вознесенский — в глазах «хохочущего сброда» — Пара-шют, который на самом деле тоже Пара-Лель, но не начала, а конца XX века. Пара-Лель и Пара-шют — два разных сапога, которые Пара. Есенин — пара Вознесенскому. Вознесенский — в чем-то пара Есенину. Недаром в самой фамилии Вознесенский — есть оттенок «есенский», то есть есенинский. Это не случайно. Как говорится, нет ничего более закономерного, чем случайное.
Я могла бы провести много параллелей между Есениным и Вознесенским. Но для этого надо писать особое исследование. «Противоположности свело». Две противоположности — как в кругомёте — концы с концами сходятся.
Не зря Андрей Вознесенский любит Есенина. Кто? Вознесенский любит Есенина?! Да как же это может быть? Да, не только участники ежегодных Есенинских праздников поэзии и руководители этих праздников любят Есенина, но и Андрей Вознесенский. Многие участники, любители поэзии Еенина не могут прочитать без запинки и одной строфы Есенина. А Андрей Вознесенский знает наизусть всю поэму Есенина «Черный человек». Он читал ее наизусть и в Зале Чайковского (я слышала), и в Рязани, в театре кукол, в театре пара-шютов.

9.XI.1997



Есенин и Вознесенский

Участники Есенинских праздников, т. н. любители поэзии Есенина, всю жизнь искажали образ Есенина в своих литературоведческих книгах, представляя его чуть ли не главным большевиком страны, и покрывали мраком гибель Есенина, хотя у них в руках были документы, а Андрей Вознесенский одним своим видеомом «Есенин и Айседора» с шарфом Айседоры и с веревкой в форме петли (кругомёт петли), похожей на букву «Е» (Есенин), и с проступающими на фоне видеома неровными, словно рвущимися из горла Есенина, буквами, похожими на хрип: ЕСЕНИН ВЕСЕННИЙ ВЕШЕН ПОВЕШЕН, — сказал больше, чем все многомудрые исследователи Есенина, которые всю жизнь кормились Есениным, крестьянским сыном, всю жизнь сидели, можно сказать, на той самой его крестьянской шее, которую стянула петля.

Всегда считалось: кто любит Маяковского — тот не может любить Есенина, и наоборот: кто любит Есенина — тот не может любить Маяковского. А я любила и люблю и Есенина, и Маяковского.
Считается: кто любит Есенина — тот не может и не должен любить Вознесенского, и наоборот: кто любит Вознесенского — тот не может и не должен любить Есенина, что один поэт исключает другого, что эти поэты взаимоисключающи. И любовь к одному из них исключает любовь к другому.
А я с детства любила и всю жизнь люблю и Есенина, и Вознесенского. И не могу жить ни без Есенина, ни без Вознесенского. Может быть, потому, что я и «крестьянская дочь», как Есенин — «крестьянский сын», и в то же время чистая горожанка, урбанистка, как Вознесенский? Я — «дуэтная девушка». Я люблю и Божью дудку Есенина, и флейту Вознесенского.

Есенин говорил:

Все мы порой — как дети.

Есенин — поэт-ребенок. И Вознесенский — поэт-ребенок. Есенин любит играть. И Вознесенский любит играть.
А известно, что самые эмоциональные, чувствительные и самые ранимые люди на земле — это дети. Никто не способоен так сильно радоваться, переживать радость, как ребенок. Почему и говорят: радуется, как ребенок. И никто не способен так сильно огорчаться, переживать боль и плакать душой, как ребенок. Почему и говорят: ты плачешь, как ребенок.
Они же и самые мудрые. Устами младенца глаголет истина.
И, может быть, самая главная параллель между Есениным и Вознесенским — способность чувствовать и передавать в своих творениях радость и способность чувствовать и передавать в своих творениях боль. А если кто-то не чувствует этого в стихах Вознесенского, то это вина того, кто этого не чувствует, а не вина Вознесенского.
И если человек не умеет пользоваться радиоприемником, то и не услышит, что передается по этому радиоприемнику. Не каждый умеет пользоваться приемником души Андрея Вознесенского, как и вообще  любым приемником.

8.XI.1997



Ландыш и черемуха

Я в слова играю не для отрады… —

Сказал о себе Андрей Вознесенский. Не для отрады, а для того, чтобы лучше выразить себя, человека своего времени, героя нашего времени, и мироощущение, мирочувствование современного  человека, с раздерганными нервами, с «нарушенной душой», с разорванным сознанием. Человека, измученного техническим прогрессом и всеми другими прогрессами, о которых Андрей Вознесенский сказал когда-то:

Все прогрессы реакционны,
если рушится человек.

Человеку нашего времени хочется уже не прогрессов, а — элементарно — ландыша, как в стихотворении «Шаланда желаний»:

Шаланда уходит. С шаландой неладно.
Шаланда желаний кричит в одиночестве.
Послушайте зов сумасшедшей шаланды,
Шаланды — шаландышаландышаландыша –
л а н д ы ш а  хочется!

А может, с кормы прокричала челночница?
А может, баржа недодолбанной бандерши?
Нам ландыша хочется! Ландыша хочется!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И в этом весь смысл королев и шалавы
последней, пронзающей до позвоночника,
и шепот моей сумасшедшей шаланды,
что я не услышал:
«Л а н д ы ш а  хочется…»

И черемухи хочется человеку нашего времени.

Леса без черемухи — склад древесины.
Черемухи хочется! Так клавесину
Чайковского хочется.

Черемухи хотца, черемухи хотца,
вместо газа одноименного
черемухи хочется…

и вкладчице «Чары», и телке в косынке,
несчастным в отсидке и просто России.

Ландыш и черемуха — это символы красоты.
Человеку нашего времени хочется красоты, которая гибнет и без которой он гибнет. Человеку хочется красоты природы, красоты окружающего мира.

Неужели мы будем в истории
эти — «Байкал загубили которые»? –

Спрашивает человек нашего времени устами Андрея Вознесенского в одном старом, но вечно новом стихотворении.

Неужели мы будем «архитекторами пустыни»? –

Спрашивает он в новой книге «Casino “Россия”».

Человеку хочется красоты чувств, красоты отношений с другим человеком и, конечно, любви — любви без искусственных допингов и стимуляторов, до которых дошел прогресс. Настоящая любовь — сама допинг, сама стимулятор (как и поэзия):

Это знает любая лярва
и парень, спрыгнувший с Эмпайер-билдинг.
Любовь — стимулятор. Любовь — стимулятор.
НА ТРИСТА УДАРОВ В МИНУТУ ЛЮБИТЕ!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Живите с Ивитой, с женою Мабуту,
используйте мужа вместо вибраторов,
но полюбите — хотя бы минуту –
без стимуляторов, без стимуляторов!

«Прокладки» и «дирол ксилит» и «блендамет», до которых дошел прогресс, это хорошо. Но не это же главное в жизни. Миром правит Амур. Главное — настоящая любовь! И поэт, иронизируя над рекламой, которая рекламирует не самые главные ценности в жизни, говорит в духе рекламы, но своей собственной:

Меняйте прокладки в дирол-ксилите,
Но только любите, как скрипка Менухина!

СПАСИТЕ ЧЕРЕМУХУ — называется один из разделов книги Андрея Вознесенского. Спасите красоту, и она спасет вас. Спасите черемуху, спасите ландыш — символы красоты всего сущего.
Спасите розу — говорит Андрей Вознесенский своим видеомом «О розе». На видеоме словами кругомёта нарисована роза со сломанным стеблем. Сломанный стебель состоит из слов: труп цветка хорошо пахнет. Сломанная роза — тоже символ красоты. И символ любви. И символ женщины.

8.XI.1997



Рыцарь Прекрасной Дамы

Андрей Вознесенский — рыцарь Прекрасной Дамы.
Блок — рыцарь Прекрасной Дамы начала XX века. А Андрей Вознесенский — конца XX века. И заступник Прекрасной Дамы. Для меня, в моих глазах он стал им с книги «Тень звука», со стихотворения «Бьет женщина», которое произвело в моей душе целую революцию (не сексуальную, а поэтическую, что ли). Я с восторгом следила, как женщина «разгневанная» бьет мужиков в ресторане (за что — неважно; значит — ей это положено, значит, ей есть за что бить их), и с восторгом и чуть ли не с улюлюканьем повторяла за Андреем Вознесенским:

Бей, женщина! Бей, милая! Бей, мстящая!
Вмажь майонезом лысому в подтяжках.
Бей, женщина! Массируй им мордасы!
За все твои грядущие матрасы.

За то, что ты во всем передовая,
что на земле давно матриархат…

Влепи в него салат из солоницы.
Мужчины, рыцари, куда ж девались вы?
Так хочется к кому-то прислониться –
увы…
Ну можно ли в жилет пулять мороженым?!
А можно ли в капронах ждать в морозы?
Самой восьмого покупать мимозы –
можно?!

Виновные, валитесь на колени,
колонны, люди, ленные аллеи.
Вы без нее давно бы околели!
смотрите, из-под грязного стола
она, шатаясь, к зеркалу пошла.

Андрей Вознесенский этим своим стихотворением помог женщине «бить» виновных мужиков. Встал на сторону женщины, Прекрасной Дамы. И стал для меня рыцарем и певцом Прекрасной Дамы нашего времени. И остается им до сих пор.
В новой книге он тоже встает на защиту Прекрасной Дамы, выступает как певец и рыцарь Прекрасной Дамы и замордованной мордовской Мадонны в тайваньских джинсах, и Руты Рудневой, которая хочет разорить «боссов обоссанных», сломавших ей жизнь, и «малолетней русской леди» — мисс Рейв, которая «бросилась с пятого этажа», и «темной фигуры», с которой он не случайно играет в шахматы, и «дуэтной девушки», которую он хочет защитить от сплетен:

Уже второе тысячелетье,
одета сдержанно, от Кардена,
играет девушка на двух флейтах
одновременно, одновременно…

Андрей Вознесенский остается и певцом, и рыцарем «минчанки»:

Ирина, сирена Свободы,
шопеновской музыки,
забьют тебя без стыдобы
бронированные мужики…

И певцом, и рыцарем женщины вообще, как в этом стихотворении:

Женщине надо платить –
Жизнью, а лучше наличными.
Как утверждают античные
Плотин или Плотин…

За все мужские палачества
Женщине надо платить….

И певцом, и рыцарем Озы, «женщины под ножом»:

В темени неопознанной
Есть подмосковный дом.
В нем под ножом сапожным
женщина — под ножом!

Повреждена не кожа
в маске мадам Роша –
просто ножом сапожным
повреждена душа.

Это на многом скажется.
красен долг платежом.
В нашей стране, где каждая
женщина под ножом…

(И не только женщина, а вообще каждый человек.)

(Продолжение в следующем номере)



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru