 |
Материалы номера № 37 (242), 2016 г.

Ирина ГОРЮНОВА ЛИНИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ
Ирина Горюнова — поэт, прозаик, драматург, литературный агент. Окончила ВЛК при Литературном институте им. А. М. Горького. Печаталась в журналах «Футурум АРТ», «Дети Ра», «Крещатик», «Литературная учеба», «День и Ночь» и других, автор многих книг. Живет и работает в Москве. Член Союза писателей XXI века.
* * *
Прибегаешь к богу, а там закрыто, Стучишь ему: срочно мне помоги, Я устал просеивать через сито Все обиды и горести. Ну, спаси! Чего тебе стоит, ты же Всевышний, А у меня рутина, земная жизнь, Я тебе тоже какой-то ближний, Ну, ты хоть как-нибудь докажи! Слушай, открой, я к тебе ненадолго, Выплакать боль и припасть к руке, И суметь собрать из осколков Душу, зажатую в кулаке… Вот она, видишь, сломала крылья, Ты же ведь знахарь, бог, — залечи, Гибнет от холода и бессилья, Так освети ее, освяти… Да, я каюсь, забыл и пре´дал, Много работы, других проблем, Сраму не и´мал, стыда не ведал, Строил маленький свой Эдем… Что ты молчишь, не пустишь все же? Ты решил меня проучить? Типа с таким не мешает строже, Чтобы старшим не смел грубить? Эх, милосердный, ну как ты можешь, Повесил табличку: «Ушел в кино, Вино закончилось, буду позже»… Ну, это, право же, бог, грешно Так бросать своих подопечных, А все из-за яблока в том саду, У тебя, вот, к примеру, вечность, А я к смерти вперед иду… Ну, скажи, разве это честно? Ты ж втихаря колоду крапил. Ты, Господи, шулер, хоть и небесный, Ты нас когда-нибудь всех любил? Снова молчишь, даже если нужен, А ты ведь не должен сдаваться, нет, Наоборот, того, кто недужен, За уши надо тащить на свет. Ладно, я понял, ты спишь в берушах, Глотнув снотворного и вина, Посчитав, что все грешные души — Лишь мерещатся с бодуна…

* * *
На черную нитку жизни Нижу я жемчужины боли, Нижу я дурацкие мысли И результаты безволий Поступков не слишком умных, Жестокую чью-то жалость, Фальшиво стенящие струны И все, что еще осталось: Иллюзии и надежды На оазис в пустыне И вымоленную нежность, Не вяжущуюся к личине… И плачут душа и сердце, И бусы почти готовы… Но как для единоверца Откровенье Иова — Они бесполезны для счастья… Сакральны иллюзии мига, Лишь чтобы навек попрощаться… Бросай же дурацкую книгу И эти черные бусы…
* * *
Я посылаю в небо бумажный фонарик счастья. Летит он над океаном в дыхании странного ветра Туда, где сегодня живешь ты, к твоим музыкальным запястьям, Не слушая предупреждений от глупого метеоцентра… Какие шторма и бури? У нас лишь попутный ветер, И огонечек греет фонарика сердцевину, чтоб лучше к тебе летел он. Когда же настанет утро, а, может, настанет вечер, Окно распахни навстречу. И нет больше в мире целом Таких же, как он, безумных, преодолевших преграды, С горящим нутром и сутью, летящих всему вопреки На звук твоего фортепьяно и лучшей твоей сонаты, Мечтая просто коснуться с любовью твоей руки…
* * *
Наши страданья не вечны, Так же как наша любовь — Жизнь — она все же конечна, Это понятно без слов. Но со словами иль молча Травим любовь день за днем — Это характер мой волчий Дверь закрывает в альков. Это мой нрав и привычки, Ты тут совсем ни при чем — Сил нет терпеть истеричку, Ей подставляя плечо… И ненасытное «выжить» К новым форматам зовет, Только бы душу не выжечь, Что столько боли дает… Только бы вовремя двери В новую жизнь распахнуть — В старой — замки заржавели, Разве ее отомкнуть?.. Смотрим слепыми глазами, Мертвый язык говорит, Рвем мы друг друга когтями, Там, где сильнее болит… Глухи к словам или стонам, К мертвому телу любви… Господи, дай по закону Врозь развести корабли.
ЛИНИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ
Рассказать, как душа у меня тобою болит? Также как лист, что застыл в леденеющей луже, Или как в атмосфере Земли сгорает болид, Будто орган отрезанный, словно он все еще нужен, Не увечному телу, познавшему суть ампутации, Разве как-то возможна бывает фантомная боль?.. И разрыв для тебя, — факт неловкой такой ситуации, Где разгадан случайно шпионский несложный пароль… Рассказать ли тебе, как цедила слова на санскрите, Через мертвый язык выражая кипящие чувства? Ковыляла я прочь, как ребенок при остром рахите, И кричала как жертва в «удобнейшем» ложе Прокруста… Средь извилинок мозга танцуешь свой танец змеи, Пока я вишу на кресте под иудовым солнцем, И насмешливо, вскользь, проходя, мне бросаешь «живи», Забавляясь, что спазмы колотят смешного уродца… Ты ведь продал за грош каждый атом единой гармонии, Километры полотен из страсти, любви, вдохновения, Самый жуткий твой дар — бесконечно продлять агонию, Жизнь и смерть не мне — я на линии отчуждения…
* * *
Хрупкие пальцы ее лихорадят по клавишам, Птицы же слов скуповатых летят по страницам. Сколько, родной, ты кидал в нее камень за камушком, Хрупкую душу заставив в итоге разбиться? Сколько мечтаний любимой спустил, не торгуясь, Страсти стыдливой ее и такой безответной! И ожиданьем любви терпеливым любуясь, Сам ты позволил ей стать поцелованной ветром… В ней для тебя жили тысячи солнц, сотни ватт, Но ты подвесил свой меч над ее головой Будто бы… нет, не купил даже — взял напрокат И позабыл, заперев про запас в кладовой… Полно, теперь ты жалеешь хрустальных осколков... Яркие брызги, что где-то лежат под ногами? Шепоты страсти над нею давно уже смолкли, Что же их с ветром ты все еще числишь врагами?
* * *
Окон желтые зрачки Манят сладко несвободой, там за шторкой паучки, сотворенные природой, паутинку все плетут от проема до проема и гостей к себе зовут для почетного приема. Тонкий месяц, острый серп Напророчит чью-то смерть, Жатва ночи не видна — На ущерб пошла луна. Тихий всхлип и никого, Ночью так предрешено. Только желтый смерти глаз Из домов глядит на нас.
* * *
Алый парус облаков Ты зачем загадкой манишь? Льстишься ветром у висков, Льнешь пока, но насмерть ранишь. Горьким ветром налетишь И дождем потом оплачешь… Что ж ты, девица, горишь И лицо стыдливо прячешь? Перезвон колоколов Кличет в храм уже невесту, Но проворен душелов Балаганного оркестра. Алчный рот его тавром Стоны пьет и кожу жалит, Лихоманкой напролом Он девичий разум палит. Позабыть ей суждено, Все что «до» когда-то знала — Красной струйкою вино Ей уста навек сковало.
Стихи И. Горюновой иллюстрированы работами художников Алексея фон Явленского и Августа Маке.
|  |