 |
Материалы номера № 43 (248), 2016 г.

Борис ГЛУБОКОВ ТАМ — В ТИШИНЕ
Борис Глубоков — поэт, художник. Автор многих публикаций. Живет и работает в Саратове.
* * *
За пять секунд до летоисчисленья Оставив солипсизм стрекозьим танцам Над гладию болот творенья Начать менять не кожу — угол зренья В зачатьи несоизмеримом с плотью Землица пробуждается весной Вострепетав в своем освобожденьи И иссиня-небесная ломота Смещает градус осязанья яви Считать на раз-два-три-четыре-пять И облетели яблонь лепестки
* * *
Дивертисмент сурикатов. Поиск писка летучих мышей в ультразвуке. Эквилибр лилипутов. Гэги коверных: Цирк о.ереннейшего умозренья. Синхронизация голосов, Страстно сплетшихся тел Величайшего царства аида. Лезут да лезут в окно Рыла свиные. Фрикшоу мерзейшее, Фиксация массы Рвотной Как искусство абстрактное С вкрапленьем аксолотлей. Дивертисмент сурикатов — Засурдиненный постмодернизм.
* * *
Иллюзион, паноптикум, виварий, Меж сытью-нежитью бравурно проходя, Оставил капли дождевые, Оставил обнуленье знаков, Парадигму, Голос, Звонко звучащий на росной заре; Оставил толкованья да задремал: Разверзла роза жар-пламень лепестков, Явив Виварий, паноптикум, иллюзион.
ФЕВРАЛЬСКИЙ ВЕЧЕРОК
Приятнейшее время театрала — Пока весна не вправе не придти, Но все же небо холодом дышало Часам к дести. Придет апрель, а там глядишь — заботы Природные: посадка помидор. Пока ж спектакль свой ткет узор, Арахна-театр влечет в свои тенета. Студенты вытворяют ерунду: Им сцена — жизнь. Но полно вздор плести, Уйдешь из театра и в свою дуду Дудишь часов с дести. Какую страсть жизня не заплетала: Коса костлявой все начнет мести. Ты — зритель. Твой удел — покой блюсти. Все время сколько пьеса не играла. Вот предвесенний жребий театрала: Словить свой кайф и побрести Домой часам к дести.
* * *
Сегменты стрекозьего виденья. Газетные столбцы выдернуты. Нелепица низвергнута в мозг. Розовые слюни не вытерты. Хроникальные сны обыденны. Факт гол как сокол. Авторитеты пыжатся. Ужасы порхают-кружатся. Дурью запорошен мозг. Льются речи медовые. Бряцают вериги пудовые. Тешится правды кол. Кому на нем отдых? Для кого Бабий яр-ров? Трафаретный Че на маечках сопляков.
* * * 1.
Беспричинные заботы Минут стороной. Огради меня от рвоты. Я — твой! Обратимо хороводы Вьются над водой. Зачаруй меня зевотой. Я — твой! Берег обмелевшей Волги Страждущий с жарой Не довлеет на подкорке: Я — твой. Перламутровые створки В схлынувшей волне. Рогоз. Ил. Мостки. Подпорки. Ты — мне.
2.
Дуралеи, забредшие в место прохладное Под сень ветел, притапливаемых в разлив. Обернутая разве, припомнят разве ли Отличье теней тополей от ив. Так-то вот только выкупавшись видеть цаплю белую Не инфернальную, будоражившую Блока появлением на столе, А над заводью в ряске одинокую, Близкую, ан не достижимую, недоступную ни тебе, ни мне.
ПОСВЯЩЕНИЕ ПЕТРОВУ-ВОДКИНУ
Рассматривая жизнь, не понимаешь Зачем, зачем оставил те сады, Те волжские хвалынские утесы, Где аммонитов стынет кожура, Мерцая перламутром, отражаясь От лунных бликов маревной реки. Там — в тишине — Блаженный командир Объятия младенцу открывает С блаженною улыбкой на устах.
ПАМЯТИ ИГОРЯ АЛЕКСЕЕВА
Чем далее идти — тем ближе сосны, сосны: Зачем же три — повесь гамак на двух И отдохни от дел меж божьих рук, Песчинками искристыми просыпься. Развеешься, а там… не стоит и решать: Кто раньше, кто затем — сосчитаны песчинки. На острие иглы сосновой благодать. В смоле застыть — удел, забвенья призрак зыбкий. Так и лежать среди зеленых лап, Качаясь чуть-чуть-чуть, и спать, спать, спать, спать, спать.
Там детство в Черемшанах
Так трепетна дорога постиженья: На раз-два рассчитайся — И ать-два… Дотянешься до спелого плода. И руки командирские сомкнутся. Младенец затетешкан. Плод надкусан. Люфтваффе землю эту не коверкать! Фашистским бестиям не осквернить. Эпоха мела. Символ белизны. Любава — командирова жена Претерпит все в обрушенной эпохе; Безумие пожарищ, лагерей, Великих строек, поворотов рек. Рассматривая плоскость полотна, Живя мгновением, не понимаешь Петрова-Водкина заоблачный космизм, Его чахотку, скарлатину Лены, Да надо б, Господи, взойти на косогор.
ЭЙФОРИЯ
Ситуативная транскрипция: пара бабушек с дюралевыми палками в обеих руках — псевдолыжницы средь травы парковой. Темза разодета мартовской зеленью. Мутер Волга в промоинах с полыньями. Солнышко пригревает. За бортом Боинга — светоносность над облаками. В подарок — пол-мира, царство эфира. Реалии, длящиеся далее снов. Дни убегают резвее спортивных бабусь. Кролик пасхальный в старушке-Европе Сделает радостно лапкою «хох». А вот на острове — грядки лимонных нарциссов, Розовые, словно щекастый пупс, бутоны шиповника. Конная дамская пара в Гайд-парке, Девочки в форме на травке с мячом. Хочешь — вербализируй, А хочешь гадать — не жалко! Вот она — эйфория В левом кармане с ключом! Многоточием в скобках прямых Малый Бурнелли хаус. Чистый помысел не изречен.
Стихи иллюстрированы работами художников Р. Делоне и К. Петрова-Водкина.
|  |