 |
Материалы номера № 44 (249), 2016 г.

Любовь Колесник ДОБРОЕ УТРО

Любовь Колесник — поэт, прозаик. Родилась в 1977 году в Москве. Печатается с 1991 г. Публиковалась в журналах «Русская Провинция», «Арион», «Волга», «Смена», «Север», «Наш Современник», «Сибирские огни», «Дон», «Дальний Восток», «День и Ночь», «КВИР», «Дети Ра», альманахах «Тверь», «Пролог», газетах «Российский писатель», «МК». Член Союза писателей России, Союза журналистов России. Участник литературного форума в Липках. Автор книг: «Яблоко небес» (Тверь), «Русская провинция»,1998, «27» (Тверь), «Русская провинция», 2007. «Витязь. Содружество Невозможных», «Центрполиграф», Москва, 2016, в соавторстве с Н. Нестеровой. «Радио Мордор», «Буки-веди», 2016; Лауреат премии журнала «Русская провинция» (1998); премии Губернатора Тверской области (2007). Финалист конкурса «Ночь Поэзии», 2016 г. Лонг-листер конкурса «Заблудившийся трамвай», 2016 г. Шорт-листер конкурса «45 калибр», 2016; Лонг-листер Четвертого конкурса короткого рассказа «Сестра таланта», 2016 г. Шорт-листер конкурса «И я сжег все, чему поклонялся...», 2016 год. Лауреат главной премии памяти Владимира Смолдырева (конкурс «Посадская лира», Сергиев Посад). Конкурс «Бог сохраняет все; особенно — слова…» — Специальный приз от ЛИТО им. В. Домрина; Фестиваль исторической поэзии «Словенское поле» г. Псков — номинация «Профи», 2 место. XIV открытый Международный литературный Волошинский конкурс — шорт-лист в номинациях «Поэтическая карта России», «Киностихотворение».
* * *
Ночь твоя не темна навек, утро в ставни стучит лучом. Посмотри на улицу, там снег, Посмотри, я сплю за твоим плечом. Чем, скажи, сердце полнится до краев? Отчего из очей вдруг течет вода? Ты шепнешь мне тихо: «Утро мое»… Я улыбнусь и отвечу: «Да».
* * *
Мой витязь спит. Смеркаются над ним все звезды мира, веки не тревожа. И облака, как неустанный дым, ведут свой горний путь. Они похожи на города, дворцы и корабли, на все мирское, что уже не надо. И я стою. И ввысь смотрю с земли. Мой витязь спит. А мне не спится рядом.
* * *
Отныне я живу по лунным дням и все шаги соотношу по фазам. Пожалуйста, не удаляй меня, а если удалишь — не всю, не сразу, как четверти линяющей луны, по долькам отрезай меня и выбрось и ночью, задыхаясь от вины, скажи себе, что это просто вирус тебя заставил плакать, говорить... Мы так светло молчали накануне! Не удаляй. Оставь меня любить. Смотри, смотри, какое новолунье!
* * *
Лежим, запутавшись в словах. Бежим скорее прочь отсюда! Но вновь просеиваем прах и отрекаемся от чуда. Опять сжигаем корабли, вспять поворачиваем реки и застываем на мели — без ничего, без слов, навеки.
* * *
Наутро возвращаешься к жене. Там дом, семья, и у тебя есть принцип. Я девочка. Я думаю о принце, а принц не забывает обо мне. Но утро нас ломает пополам: родной/родная, нет — чужой/чужая. Ты собираешься. Я уезжаю. Мы взрослые. Нам надо по делам. Мы разные. Наверно, поделом. Не каешься? Я тоже ведь не каюсь. Люблю. Целую. Быстро одеваюсь. Повеситься б за первым же углом.
* * *
Доброе утро. Ты как? Как погода? Я вою. Как голова? Хорошо? Было больно вчера. Доброе утро. Давай поиграем в другое, это плохая и слишком уж злая игра. Доброе утро. Клялась — и я больше не плачу. Серое небо так низко и близко висит… Слушай, пожалуйста, можно все будет иначе? Впрочем, прощенья ты тоже сказал не просить. Доброе утро, обычное доброе утро. Встану. Оденусь. Наверно, куда-то пойду. Я обещаю не быть больше зрячей и мудрой, если за это в таком я сгораю аду. Доброе, да. Я могу — не смотреть, не касаться. Доброе. Даже не думать, что будет потом. Если как людям нам надо сегодня расстаться — можно, пожалуйста, я тебе стану котом?
* * *
Я распадусь на пыль, атомы и листву, небо и звезды, тень Бога и бег зверей. Я перестану быть проще, чем я живу, кажется, это все будет чуть-чуть быстрей. Я перестану ждать весточки от тебя — там, где я буду, нет почты, не ловит сеть, но расцветают мак, лилии и тимьян, там так красиво, что больно туда смотреть. Я перестану быть тем, кем всегда была — не половинка, а просто осколок, часть. Мне не покой, не рай. Мне просто тишь и мгла. Кажется, что сейчас.
* * *
Музыка, в твердый лоб вколоченная гвоздями. Нам ничего не осталось, кроме как быть друзьями. То, что меж нами есть — правильно, нерушимо. Ты никогда не увидишь, как я веду машину. Скованы навсегда, спаяны в одночасье… Боженька смотрит вниз, вежлив и безучастен. Каждый из нас теперь волен и столь зависим, мы состоим из нот, слов, и стихов, и писем. Слеплены в тесный текст, мы не живем, а бредим. Свежая соль из глаз: Боженька, умереть бы… Встану плечом к плечу и улыбнусь несмело. Кто я тебе? Я друг. Друг, подающий стрелы.
* * *
Тихо, кругом ни тени, странное в голове. Бронзовые олени выстыли на траве. Это весна такая — каждую ночь метель. Век красноту смыкаю, молча ложусь в постель. Сердце колотит в горло: выпусти-отпусти! Быть бы красивой, гордой — только никак, прости... Слезы, простые слезы, легкие, как вода. Жалко, что все так поздно, больно, что никогда. Думаю что? Что хватит. Думаю что? Изволь: Дышит в своей кровати Где-то не мой король.
* * *
Все хорошо. У меня уже не горит. Все хорошо. Да и я уже не горю. Все чередом. Дом, работа, коты, гастрит. Год потихоньку клонится к декабрю. Я потихоньку падаю в никуда. Ты измеряешь шагом свой лес лихой. Больше уже не можется, как тогда. Сердце трусливо просится на покой. Все хорошо, мой милый, я не умру. Глянь, как легко и пусто вот здесь, внутри. В синь твоих глаз я открыто и честно вру, что у меня уже не горит.
* * *
снова ехать в закат в никуда безотчетно мимо пьяных домов и пожухлых полей вечер горняя гладь покрывается черным и колючие звезды становятся злей вспоминать как мы ехали этой дорогой полутеплые пальцы и шепот в плечо от любви до отчаянья слишком немного обещай мне теперь не жалеть ни о чем обещай все забыть прямо завтра так надо улыбаться читать на работу ходить и не думать каким же пылающим адом был багряный комочек стучащий в груди дальше дальше по старому стылому следу газ до пола на дворники хлещет вода я уже никогда никогда не приеду и себя я простить не смогу никогда
* * *
иди спать пожалуйста спи один в эту ночь ночь это не сотня лет смотри вот я в нагромождении льдин смотри я была и вот меня нет уплыла по этой ночной слюде под студеной памятью и зимой между звезд в огромном пустом нигде меня нет не думай иди домой спи без снов последний мой как всегда пусть спокойно бьется красный комок пустой и не слышь как выбравшись из-под льда я тихо зову постой
* * *
Эту странную тягу к плохим стихам я прощу тебе. Я же проще! Я устала тебя приучать к рукам. Уходи же. Ночная площадь белым снегом накрыта, заметена, цепь шагов ее гладь нарушит. Уходи, уходи, я смогу одна, знаешь, слезы уже не душат. Уходи, забери свое ничего, Все слова, все немые буквы. Я так странно любила в тебе его, что металась во сне как будто… Уходи, пожалуйста, уходи, и твой след занесет порошей. Что останется? Рана в моей груди и немного стихов — хороших.
* * *
словно ребенок тяну со стола скатерть чтоб посмотреть что находится на столе любопытатель естествоизобретатель снова играю осколками на земле все вещества и исходники в общем те же жизнь и дыхание перья и плоть стекло кровь я беру и руки раню колю и режу на миллионный раз это вовсе не тяжело калейдоскоп бой осколочки и кусочки целого нет ни в рассудке и ни в судьбе вновь поднимаюсь трепетно на носочки и разбиваю хрупкий хрусталь в себе
* * *
Не хочу ничего запускать, распускать свою жизнь, словно шарфик, по пестреньким ниткам. Просто — чтобы в ладони лежала рука, чтобы — счастье! (Не очередная попытка испытать его.) Чтобы себя не пытать ни внутри, ни снаружи. Вот с этой минуты. Не вычерпывать досуха, чтобы отдать все до унции крови другому кому-то, кто не хочет. Не надо? Я буду сама. Хорошо, пусть одна — но без слез и без травли. Ведь пора уже — так, чтоб хватало ума. Ведь пора уже! Боженька! Что это? Грабли.
* * *
мир рассыпается впотьмах слова людей как крики выпей все новый год несут в сумах декабрь орет займи но выпей убей но выпей укради но обмани себя и баста не видь что будет впереди там ничего там крипипаста там заворачивает в шарф свое лицо и на перилах встает дрожа моя душа встает и прыгает в могилу
* * *
Ты ложись сюда, на землю моей груди, запускай пальцы в травы, глину и чернозем, слушай: магма сердца внутри гудит, полежи и встань, мы сейчас пойдем там, где горние горбятся корабли и сутулят сепию парусов… Мы пойдем. Ты видишь? Вон там, вдали — горизонт, запертый на засов. Мы пойдем привольно, пойдем легко в тот простор, который не оглядеть, будем пить с облака молоко и не будем плакать, а будем петь. И пускай в небе, в святой и слепой дали дождевой вуали тонкой висит взвесь. Ты мне скажешь — знаешь, хочу земли, мне на ней просто, останусь здесь.
* * *
Не спал, но выспался. Не умер — и живой. Я рад земным приметам всем, и малым. Я встал сегодня, странно, не с тобой, расцвеченное черным тело встало, но спит душа за миллионы верст, в твоих руках, златых и белых кольцах, в твоих глазах вне света дальних звезд, на глубине безвидного колодца. Я встал, я встал. Сейчас свершу дела привычные, как почерк на бумаге. А кажется, что жизнь моя прошла вся от тебя в каком-то полушаге.
|  |