Материалы номера № 47 (252), 2016 г.

если две шишки займут полушария,
стрелка на стороны «старость» наклонится —
блошью из легких любимое шарится.
значит, наверное, не успокоиться.
мин жюратам? — не ходи за женой.
я улыбаюсь, извитый на полосы.
чресла касатки сгибаются, но
бежевый клещ соберет твои волосы

не прячутся,   б ы в а ю т   и легко
проходят гости, когда нет и дома
меняемся последним мы и кто
здесь скажет про «зачем» и «будет снова»?
как просто не подняться от земли:
бумажный человечек в склеенной рубашке
танцует на запястьях amelie
и музыка как ветер в промокашке

 ночью грибы собираются тоже в лесу.
оборотень — это когда-
-никогда выпадает затылок,
спина — замечательно слушать! —
они понесут
тебя прыгать такими местами
на жителей теплых и стылых.


нет, не светло, и теперь,
и теперь не темно!! —
где отвернулись, как лампочки нужные,
«лево» и «право».
ловким неверным животным вытянуть руки давно —
слушать, как ритм обратных шагов
загибает суставы.

так, из тебя и объятий
растет улетящий снежок;
вот бы не очень хрустеть…
и тогда
пальцев фаланги уже не поймут
(ты прошел),
как им сгибаться не только в «обратно»,
но и «туда»

не позабыть бы в себя улыбаться,
если попробуешь выросшим слухом,
юностью одержимого тунеядства —
н о в ы х   м о л е к у л, вползающих в ухо,
где под углом слуховой подворотни
просто придет   н е л и н е й н а я   в с т р е ч а...
тут бы и время бежать новороднему
даже к вампирам — в балладные плечи

на урале чуть больше волокон шайтанов.
в серых линиях сзади струится Бабишша.
не глядеть бы в нее — как не склеить в стаканах
слово «лирика» там, где легко и не слышно.
корешки — якорями и ниткой для птиц,
что сегодня сношались без неба и штрафов,
но, твердея ногой из какой-то страницы,
иногда хорошо прогуляться из шкафа.
…хорошо    к о ж у р о й    покатить по поземке —
нынче много гостей в новых сенках, на лавках;
и впускаясь змеей с мордой доброго волка,
ветер тычет в последние шарики запаха

как солнечный диск оставляет след
только там, где его только что нет —
у Живого Вальта
не
            ви
                      дать
ни колен,
ни острых сапог,
их витых носков —
не читать вам моих стихов.

значит, некуда больше спешить,
можно долго не спать и жи-шить,
обниматься с круууглыми головами
и слушать,
как пропавшие корабли
в разных частях земли
становятся живыми домами

ночью в апреле планета —
рупор, подобный шару,
из которого шепчет Бог — или Ветер
молится в микрофон? с этой парой

хорошо быть четвертым,  м е ж д у,
п о  карнизу Ближайшего Времени…
ПОЗВОНОЧНИК мой, сделайся стержнем
всесторонности их направлений!

лбом прислонясь о немногое, темное —
тоже как дырка в обратную сторону,
даже для шахматных окон знакомых
в сетку хоть черно-какую бы вороном.
даже не спрятан «бычок» что ли аленький —
негде, а может, я принят в квадратный (потешен)
угол —
            я просто еще слишком маленький?
гвоздь не растет: чтобы вешать-не вешать

счастье похоже на лабиринт
из музыки, джаза под бензедрином,
где ходит вокруг ледяной андрогин
и целится кончить мне в спину,

улыбается с юмором юного Бёрдсли...
пусть любовь меня защитит
от того, что бывает после.

так меняется шаг, поворот головы в темноте коридора,
                                                           и вот
снова ляжешь к окну головой — а значит,
не расслышишь: кот у двери запоет,
или этот под окнами плачет

Пушкин не спит, ему хочется смысла,
по коридорам шатается Рыжий,
может, они утешаются мыслью:
«это хороший момент, передышка».

ночью без боли — как мать без плаценты;
тянешь из горлышка чайника воду.
можно быть тихим и даже 100-летним.
в дом безработные гости заходят