Материалы номера № 17 (274), 2017 г.

В День Матери отходит маета
И наступает нежность на планете.
Все отложите и лишь ей поверьте, –
В любви от матери свет жизни, красота,
И льется несравненное тепло,
Здесь Божий промысел и глаз сиянье,
И перевоплощенье обаянья,
Небесных звезд святое молоко…

Я сотворю молитву небесам –
Сквозь лиственный приют прорвутся знанья
Веков, ушедших войнам на закланье.
И ни одна блудливая оса
Не выдаст ядом свой зарок. Отмерь
Линейкой жизнь ее тигровой шкуре –
Сквозь хоботок сосет тоску химер,
Мир, полный чувств людей и скорбных фурий.
И ты лишь сердцу и улыбке верь,
Когда навстречу озаренье и сиянье
Глаз чудных и беззлобных — расцветанье
Цветов души. Возьми букет себе –
Светлее станет у тебя в судьбе.

Какая хлябь, какая серая затертость и размытость
В небесном и дневном корыте:
Мир, заштрихованный дождем…
Давай ненастье переждем,
Давай найдем больной вопрос —
Ритм, оголенный до дорог
И белый вязаный платок
Снегов, взошедших на порог.
Ликует утомленный Босх…

Завяли под дождем сады,
В душе — цветочные следы,
Охрипла на ветру свирель,
В садовой банке спит апрель.
В столе у деда там цветы
Растут мечтами вширь и ввысь, —
Пойди за ними — потянись!

Не будет эха и шагов,
А только нежный стебель слов
На удочке звезду ведет
Вперед-вперед.

Морщины — зубы Кроноса, поверь,
Мы жеваны его поганой пастью,
И из нее нас вынул соловей
Трезвучьем восклицания над властью,
В утиль бросающей людскую хоть
По заработным весям не малинным.
Мы вправду большей частью половинны
Из-за терзаний: где же был Господь.

А где мы сами — нас найти нельзя
По той причине, что шероховаты
Пути, — лень спотыкаться, и гранаты
Метать по скользким призракам ферзя.

Так терка времени о тернии протрет,
По-своему отобразит фигуру
И место на доске, всю процедуру
Взросленья, ползанье или полет.

Смысл жизни доставать из грубого листа
Железных крыш, магически упорных,
Когда дожди играют на валторнах
И роют возле самого креста.
Задернутая тихомолком спесь
Торгует всем, оспаривая право
На возмущенье, предваряя нравы
И вырывая корни на крахмал.
И тонкий лучик, словно старый ключ,
В замке случайно отомкнет пружину,
Держащую паролем эту дверь:
За ней — истоки смыслов и дорог,
Не взрытых смертью. Сердце, как машина,
Стремится в смысл, и ты ему поверь.

Твой ребенок слышит,
Твой ребенок — чудо.
Ветер ветвь колышет,
Как из-под винта
Вылетают мысли –
Пули абсолюта,
Те, что горло стиснув,
Слезы льют века.
Мальчик слышит море,
Мальчик слышит небо,
Небо тайну слышит — гулкий амулет
Тоненькой ракушки
Не из ширпотреба — из сердечной боли,
Где насквозь рассвет
Проявил реальность,
Обнажая срубы,
И ваяет жизни –
В гибель не смотри...
И несут удачу белые голубы –
Чайки нараспашку –
На костер зари.

Шалунишки зяблые тут и там
Греют лапки слабые. Шум и гам.
Школьные пристенки, дрожь колен.
Пряники с горчицей. О, Верлен!

Здесь и обласкают, и побьют,
В стиснутое горло суп зальют,
Вырвут пяди лишние. Средний ум
Выкорчевал небо всем из дум.

И бредут наощупь Музы к ним,
Кашляет от дыма херувим.
Прячется горилла в лимузин,
Привезет учебник’s для трясин.

Фестиваль распутства, нео-фон
Шустренько хватает микрофон,
Песню закачает в лохотрон.
Током пробивает листья крон.

Беднота — как пламя на юру.
Надпомойный герб вершит игру:
И в часах песочных полкило
Соды и тротила — на ведро
Слез красноречивых и пустых.

Грубость заседает в часовых.
Нож законодательств рубит прочь
Пяди, крылья, силы. Вот вам скотч:
Крылышки не склеишь — вырвут в суп.
Спрятаться в ракушку за скорлуп…
И в ползущих ранцах до ворот
Черепашьи яйца на восход.

Маленький ежик в публичном тумане,
Что ты найдешь кроме эха в кармане?
Вплавь по салону надменных картин
Дважды один.
Что ты найдешь или что напророчишь
Гордым наседкам пугливых обочин
В смерче витрин?
Смерч, отрывающий древо от корня
В адский полет, в круговерть, в мукомольню
Жизнь отпускающий пласт,
Просто спаси: тонкой ниткой над плахой
Вынеси выдюжить певчую птаху,
Чтоб не разбиться о наст.

В каменоломнях бездушных поганцев
Сдавленный плач искрометного танца
Из безнадежности нот
В старом подвале, набитом ежами, —
Танец о том, как витриной зажали —
Выжали небо и пот.
Ежик пищал по-щенячьи, ногами
Топая, маму искал. Сапогами
Рядом топтал землю полк
Страшных людей из мультфильмов о монстрах.
Фильм наяву делал граф Калиостро.
Ежик нашел… и умолк.

Дети — плоды наших слез.
Скальпелем изречены
Тропы на крыльях стрекоз,
То, чем увлечены
В детстве и юности мы,
Люди полдневной поры.
Скальпель природы преостр –
Высек в ладони дары
К нам прилетающих звезд.
И будоражит умы
Ключ, охраняющий гнезд
Тайные наши миры.