|
Материалы номера № 21 (278), 2017 г.
Михаил Рахунов
МЕЖ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЮ
Михаил Рахунов — поэт и переводчик. Родился в 1953 году в Киеве. Международный гроссмейстер по шашкам. Двукратный чемпион СССР (1980, 1988). Бронзовый призер чемпионата Мира (1989). С 1995 года проживает в пригороде Чикаго, работает программистом. Автор трех книг стихотворений: "На локоть от земли", Чикаго, 2008 г., "Голос дудочки тростниковой". Издательство "Водолей", Москва, 2012 г., "Бабочка в руке". Издательство "POEZIA.US", Чикаго, 2016 г. С 2009 года занимается переводами англоязычной поэзии: Сара Тисдейл, Роберт Льюис Стивенсон, Уильям Батлер Йейтс, Редьярд Киплинг. Большая подборка его переводов вошла в книгу Сара Тисдейл. "Реки, текущие к морю", издательство Водолей (Москва, 2011 г.). Печатался в американских журналах "Связь Времен", "Время и Место", "Интерпоэзия", в еженедельнике "Поэтоград".
ВСТРЕЧА
От ночного ангела я слышу
Ободренья теплые слова.
Мы в саду среди цветущих вишен,
От весны кружится голова.
Говорим о вечном и высоком,
О Земле всеобщей и ничьей.
Хорошо коснуться ненароком
Белых крыльев у его плечей.
Он пришел с небес, я с ближних горок,
Он высок, я ростом невелик,
Нам быть вместе лет так через сорок,
Для него, конечно, это миг.
Позади закат, как ломтик, тонок,
Мы идем тропинкой, не спеша.
Словно взрослым верящий ребенок,
Семенит за мной моя душа.
Странный миг. Все призрачно. Все с краю.
Жизнь и смерть — две ласточки во мне.
И не важно, жив я или таю —
Я летаю, чувствуя вдвойне.
* * *
Легко нам музыка дает
Возможность слышать за пределом
Той грани, там, где переход,
Очерченный упрямым мелом.
За гранью, там, где переход,
Где музыка совсем другая,
Где стрелок остановлен ход
Одним щелчком, как бы играя.
Кем остановлен? — не узнать.
А, может быть, на том кордоне:
Всем стрелкам приказали гнать
Быстрее самой злой погони…
И только музыка дает
Возможность оценить без страха
В прах неизбежный переход
И вновь рождение из праха.
ОКРЫЛЕННЫЙ
Вырастают крылья за спиной,
Что ты снова делаешь со мной?
Возвращаться в горние пределы
Я, Всевышний, вовсе не хочу;
Дай испить до капли свет твой белый,
Постарайся не тушить свечу.
Будет время — призовешь, не спорю.
Дам ответ на каждый твой вопрос.
Дай лишь волю радости, и горю
Бить наотмашь, доведя до слез.
Господи, меж небом и землею
Выбрал Землю я не для венца,
Не затем, чтоб царствовать с тобою,
Обжигая души и сердца.
Но затем, чтоб плотью человечьей
Ощутить себя в твоей горсти,
Возложив земную жизнь на плечи,
Ее суть и самость обрести.
И, когда твой замысел пойму я
И устану жить среди людей,
Я вернусь с трехкратным "Аллилуйя!",
Окрыленный мудростью твоей.
* * *
Как бабочка из гусеницы тела
Рождается в прекрасной новизне,
Моя душа проснулась и взлетела,
Чтоб стать свободной и не тлеть во мне.
Душа парит, расправив крылья, где-то
Осталась ночь, сияньем смущена.
Все это сон. Но, вместе с тем, все это
Любого изумительнее сна.
Земля внизу, я вижу все извивы:
Вот горы, реки, села, города;
Деревья сада — уголок счастливый,
Торосы, снег — глухое царство льда.
Я окрылен, и мне понятен сразу
Весь Божий замысел и весь его расчет.
Все вдруг открылось и привычно глазу:
Меняет краски, временем течет.
И пусть одни не призывают Бога,
Другие бьют поклоны горячо —
Я рядом с Ним, я у его чертога
Гляжу на мир через его плечо.
СНЕГ
Взята врасплох искристым снегом,
Уходит прочь ночная тьма.
Над домом, над моим ночлегом
Вновь чудодействует зима.
Кладет ледовую огранку
На тротуар, деревья, пруд.
Встаешь привычно спозаранку
Под шорох медленных минут.
Прошедшей ночи тают тени,
Став меньше минимум на треть,
И есть лишь несколько мгновений
Расправить крылья и взлететь.
Пусть это детская причуда
От сна избавиться тенет,
Но я лечу — лечу, покуда
Минуты медлят, снег идет.
МОЕМУ КОТУ ПЕРСИКУ
Мой друг, мой товарищ, мой кот длиннохвостый,
Давай убежим на таинственный остров,
На тот, обойденный слепыми цунами,
Где больше никто не пожертвует нами.
Не пешки мы в этой игре в непонятки,
Не голь для битья, не картофель для грядки.
Мы мыслим — и, значит, достойны успеха;
Мы можем уплыть, улететь и уехать;
Сказать свое слово, поступком ответить —
И быть всех мудрее на всем белом свете.
А ты все твердишь про еду и про воду.
Ну, пей, наедайся, блюди, брат, породу.
А я поброжу по осеннему саду
И там на скамью одинокую сяду.
Взгляну на притихшие липы и клены
И буду мечтать в окружении сонном:
"…На острове дивном за морем далеким,
Где птиц голоса и где мыслей истоки…"
Вернусь, не спеша, окрыленный прохладой,
И прочих даров мне от Мира не надо.
* * *
На узком диване в своем кабинете
Я скоро усну и нырну в твои сети,
Мир призрачный, где
Овраги, дороги
И лики, и боги —
Круги на воде.
Пройду по канату,
Откроюсь, как брату,
Незнамо кому.
Раскроются крылья —
И вверх, без усилья,
Себя подниму.
Какие просторы!
И реки, и горы
Леса, и поля.
И в зеркале солнца
Два узких оконца,
Где я и не я.
И НОЧЬ ПРОЛЕТИТ НЕЗАМЕТНО…
Ночь скуксится, страхов наседка,
Растает, и будет опять
Нам солнце, как желтая метка,
На небе бескрайнем сиять.
Та метка напомнит кичливо
О том, что сей мир на века,
А мы лишь мгновение живы
И ценны, как горстка песка.
И все же, и все же, и все же
Мы тянем свою канитель.
Неужто понять мы не можем,
Что цель нашей жизни — не цель,
Что всей нашей жизни потуги
Смешны, как труды муравья,
И мы не властители — слуги!
Природы, Судьбы, Бытия?..
* * *
Все исчезло, прошло, лишь осталось полынное лето —
Бабье лето, которое осенью люди зовут,
Тонкий томик стихов, по наитию купленный где-то,
И немного души — еле видимый солнца лоскут...
Как же ты преуспел, Бог, живущий
в межзвездной пустыне,
День прозрачный, тобой окрыленный,
чуть слышно звенит!
И мы слушаем звон, приносящий дыханье поныне
Твоей мысли, Создатель, бегущей от сердца в зенит.
Как же здесь хорошо! От плодов повзрослели деревья,
Те плоды не спеша собирает в корзины народ.
Будет радость в дому, будет птиц перелетных кочевья
И всем бедам назло в ярких звездах ночной небосвод.
| |