|
Материалы номера № 27 (284), 2017 г.
Луис Гарсия МОНТЕРО
(Luis Garcia MONTERO)
Луис Гарсия Монтеро — испанский поэт, эссеист, режиссер. Очень заметная фигура в современном испанском искусстве. Родился в 1958 году в Гранаде. Профессор Университета Гранады, выпускником которого является. Автор 12 поэтических сборников и лауреат многих литературных премий, среди которых Премия Федерико Гарсия Лорки.
Потерянное царство…
(Ese perdido reino…)
Потерянное царство,
где любая политика строится на поцелуях,
на невидимых ранах,
оставшихся от объятий,
упрямо ведет нас своими забытыми снами
от былого к тому, что было.
Хочу, чтобы ты проснулась
с нетерпеньем растущего дерева,
что тянется выше и выше,
и моих губ коснулась и искала бы в них, искала
сладко-соленую влажность.
Знаю, что мы обнаружим
силуэты нагие в доме,
отпечатки воспоминаний,
привидения ночи там на исходе лета,
которые нас настигнут и спросят за все по счету,
ведь темнота, как зеркало, возвращает
образы, в которых мы в ней являлись.
Знаю наизусть все, что ты спросишь,
и на что не умею ответить,
тело, где поселились знаки вопроса,
твоя греза с платком у лица, будто вот-вот заплачет.
Луны как саксофона тусклый цвет…
(Esa luna color de viejo saxofon…)
Луны как саксофона тусклый цвет
меня возвратит в Париж.
Цвет старой бабочки уныло-серебристый,
души стареющей, пытающейся в ветре
прозреть, чтоб наблюдать кончину века,
котов бродящих как сомненья ночи.
Со мною рядом ляг. Пусть в памяти проснется
смятенье тех, кто только что любили,
их губ неуловимая поспешность —
коснуться шеи и унять прерывистость дыханья.
Позволь мне на тебя смотреть так близко
все теми же восточными глазами,
использовать любовь, чтоб наблюдать за нами.
Съемные комнаты*
(Habitaciones separadas)
Вот он один. И чтобы путь продолжить
необходимо от всего отвлечься.
Все лишнее оставить.
Дни катятся к закату,
вечерами он размышляет о произошедшем,
то, что все решило,
это внезапное открытье,
что он ведь может жить отдельной жизнью
в своем укромном уголке сознанья,
так, спокойно, без долгов и без стяжаний.
Однажды он сказал "любовь".
С тех пор его уста покрылись пеплом.
Однажды произнес он "завтра"
и навсегда от настоящего отрекся,
и все, что он имеет, это тени, пустая гордость
тем, что он не должен
никому, и вот дорога.
Свобода, одиночество,
два слова, что обычно расправляют
идущего изломанные плечи.
Все лишь обременяет и ничто не убеждает.
Остались на его ступнях ожоги
От мечты сгоревшей.
Сдаваться поздно. Чтобы путь продолжить, нужно
принять, как должное, что жизнь живет
в чужой какой-то комнате на съеме.
Там сутки напролет все свет в окне не гаснет.
Там слышатся за дверью
тяжелые шаги бессонной ночи.
Он знает, что ему необходимо
иначе как-то научиться жить,
в иной любви,
в иное время.
Это время съемных комнат.
*буквально — отдельные комнаты.
Сеcар Антонио МОЛИНА
(Cesar Antonio MOLINA)
Сеcар Антонио Молина — испанский литератор и политик. Родился в 1952 году в Ла Корунье. Был директором Института Сервантеса (2004-2007), министром культуры Испании (2007-2009). В настоящее время — директор Дома читателя, относящегося к Фонду Хермана Санчеса Руипереса (культурный центр, основанный Министерством культуры Испании).
На лезвии обсидиана*
У пересохшего озера или древнего леса,
в августе, на закате, в такой-то дождь.
Бегущие тени.
Дятел где-то молчит.
Улица змеится лениво.
Я повторил ее изгибы.
Рядом со стеной разноцветной.
Деревья маячили будто предки.
Холмы и пригорки, которые были.
Кто кровью истек под кованым шлемом.
Улица встала на перекрестке судеб.
Пусто!
Только огромная строгая площадь.
Будто бы плот из камня.
Вся — закономерность пропорций.
Террасы, лавки, конторы и даже Парнас закрытый.
Огромный фонтан. Водопой шакалов.
Улица тебя приводила.
И вдруг крик раздался из леса:
Второй, третий, четыре крика.
Вопль!
Не знаю, кого ранило лезвие обсидиана.
Была кромешная тьма.
Ветер и дождь все следы стирали.
Вопля или кошмара?
Вот так, на краю, на улице этой,
на краю времени и самой жизни
над тенью мира
пустая постель.
Крики не видных во мраке птиц
посередине равнины,
просыпающейся снова на лезвии обсидиана.
*обсидиан — горная порода, вулканическое стекло черного цвета; в древности служил для изготовления колюще-режущих орудий; в некоторых мифологиях считается ногтем сатаны.
Аделаида
(Adelaide)
Она была прекрасна на грани воображения.
Эти волосы цвета созревшей пшеницы.
Эти глаза, что бездонней бездны
вод зеркально-спокойных.
Я увидел ее в тот декабрьский вечер,
в котором сплелись, заблудились без цели
в тумане дороги рассвета.
Мы бродили по побережью.
Мы бродили по галерее Кабо до Ареа*.
Мы бродили между дюнами темного пляжа.
Я взглянул на нее обреченно единственный раз.
Ее молчание было как молчанье закрытого сада.
Она ничего не сказала.
И я не сказал ни слова.
Я шел туда, куда шли все.
Она приехала из Бристоля.
*Cabo do Area — образовательно-культурный центр в г. Лаксе, Ла Корунья.
Залив
(Darsena)
Она крутит педали вдоль высохшего залива,
вспоминая экзамен — недавнюю драму провала.
Там на пристани, когда был я так молод,
лодки отчаливали и возвращались,
как возвращаются к прерванному поцелую.
Откуда она и куда укатила?
Она крутит педали, и нет уже зеркала вод,
Где недостойный смерти может увидеть,
достоин ли он смерти.
День рождения
(Cumpleanos)
О, как все вокруг сияло!
Музыка неуклюже толкала
туда-сюда какие-то пары.
Мелькание лиц незнакомых повсюду.
И гул многих голосов разноязыких.
Но я из всех запомнил только голос
твой — неслышный.
Перевел с испанского Леонид СКЛЯДНЕВ
| |