Материалы номера № 32 (340), 2018 г.

...осталась память. Я ее оставила.
Не трет, не давит. Видно, мой размер.
К весне в химчистку — золотое правило, —
не секонд-хэнд, как новая теперь.

Сезон, другой, и все, уже не модная.
Не в тренде эти старые слова...
И снова жизнь, пустая и свободная,
понятна и проста, как дважды два.

В брендовой рубашке белой
на копеечном листке
по писательски умело
держишь жизнь на волоске,

а она скрипит зубами
и летит ко всем чертям
современными стихами
как совсем не нужный хлам.

Шагнуть бы за. За край стиха,
когда последняя строка
мне дышит в спину. Облака
бегут навстречу.

В них все как будто по местам.
Там все — стихи. Стихи — я сам...

Вылито небо в реку.
В желтой воде его
первому человеку
выловить нелегко.

Ангел, раскинув сети,
дремлет на левом боку.
Громко смеются дети
где-то на том берегу.

День как день. Слетает небо
Со стола кусочком хлеба
Кошке сонной в самый рот.
Так вся жизнь и промелькнет.

Выберешь слово, — привычное дело.
Выберешь слово как новое тело.
Слово как выход и слово как вход
В то, что уже никогда не умрет.

Как абортированный плод
Душа бескровно оттолкнет,
В чем вместе с горем пополам
Клялись мы по чужим углам.

Не ветер, колокол в груди,
Что впереди! Что впереди?

Не смогу без тебя, и точка
И еще одна, и еще.
— Милый мой, если б я была почкой,
Поджелудочной железой,
Ну хотя бы... Хотя бы мозгами...
И без них живет русский народ!
Потому не бросайся словами.
Друг без друга никто не умрет.

Осень отмучилась, и на восходе
Вижу, как нехотя в небо отходит
Белым туманом и облаком снежным,
Горьким обманом и голосом нежным
И забывает со мною проститься.
Видимо, время придет возвратиться...

Белеет во дворе, и легче врать,
Когда под снегом слов прощальных горечь
Коротким сном гнездится на кровать,
В котором ты ко мне бежишь на помощь.
Успеешь — не успеешь, не пойму.
Нас по местам опять расставит время, —
Кого куда когда, и почему
Один спасен, другой же предан всеми...

Разом в ночную тьму,
Снова иду ко дну.
Снова иду к тому,
Если не утону,
То побегу наверх,
В облака белый мех.
Слышишь звенящий смех?
Так я прощаю всех.

Все тот же свет, все та же тьма,
В них однобокие дома,
В которых не с кем говорить.
Я все решаю: быть — не быть?
Все та же тьма, все тот же свет, —
И ни любви, ни боли нет.

И снова но... В окне ноябрь,
Во мне — ноябрь и в снах, и в числах.
Повис тяжелым коромыслом
На замерзающих плечах.
Его бы сбросить мне давно,
Но к горлу подступает но...

То Нежный, то Нижний…
Имен разных сколько!
Со мною он прежний, —
Безжалостно Горький,

Всегда равнодушный,
Всегда безучастный,
Мой Новгород душный,
Мой город несчастный.

В слове моем
Вещим огнем
С тобою вдвоем
Идем и идем.
Как хороши
Дороги в тиши.
Дороги души.
Других не ищи.

Ни птичьего крика, ни плеска воды,
Ни ветра косматого. В дреме сады.
И осень, как старость, хоть чем, да больна,
И в листьях, и в лицах все чаще видна...

Над крышами — Бог,
Под крышами — "Ох!"
Слепая страна.
Но чья же вина,
Что крыша — стена?

Четыре дня, скажу тебе, что вечность,
Что пропасть, не имеющая дна,
Глухая — без антракта — тишина
И долгая прощающая нежность,

В которой я не плачу и не злюсь.
То в окна посмотрев, то встав у двери,
Я в неизбежность нашей встречи верю
И за тебя Всевышнему молюсь.

Под листьев легкий шорох
Воспоминаний ворох
Вальсирует, кружится
И на душу ложится
Печальным теплым светом.
Что толковать об этом...

Не ищу судьбы счастливой, а молю судьбы твоей.
Пусть бежит неторопливо вереница белых дней.
Что отмерено обоим, все приму. Да хватит нам
Жизни самою простою, разделенной пополам.

Твой голос льется через край
Ушей и телефонной трубки.
Горячий мимо льется чай...
Беречь и верить обещай!
Лишь голубые незабудки
Молчат о чем-то на столе.
Как монумент тебе и мне...

Над колыбелью крымских гор
Крадется ночь, как старый вор,
В глаза испуганной луны
Под смех взметнувшейся волны...
И ничего, и тишина,
И жизнь, короткая, одна.

У каждой жизни есть черта,
Где черта нет и ни черта...
Но кто-то так глядит в глаза,
Что падает в траву коса,
И обнимая этот свет,
Иди скажи, что Бога нет.