Материалы номера № 10 (370), 2019 г.

Луна скитается в небе,
кружит над горной долиной.
Из пасти летнего зноя
доносится рык тигриный.
Тугие нервы пустыни
железом давят на плечи,
и стелется рыжей шерстью
кудрявый воздух овечий.
Как зубья пилы на теле,
сочащейся раны мета,
и мертв горизонт, пронзенный
стрелой палящего света.

Тамар послышалось ночью,
что в горле птицы запели.
Звучат ледяные бубны
и голос лунной свирели.
И юной пальмы стройнее,
встает на краю балкона,
давая коснуться ветру
своей груди обнаженной.
Тамар у перил балкона
поет в тишине, нагая,
а рядом с принцессой стынет
замерзших голубок стая.

Амнон, худой и высокий,
глаза устремил на стену.
Взвивается черный волос,
клокочет на бедрах пена.

Глядит на сестру в молчанье
глазами полными стона.
Мечта безумная зреет
в его груди воспаленной.
Тамар перед ним сияет
своим обнаженным станом,
и отблеск сиянья виден
на лике луны чеканном.

Под утро Амнон в постели
лежит, не прикрыв зеницы,
где волны страданья плещут,
где крыльями машут птицы.
Песком красно-бурым села
тревожный рассвет заносит;
то взоры лучей на розы,
то на георгины бросит.
Сухие недра колодцев
безмолвие льют в кувшины.
Звучит прелюдией смерти
недобрый шорох змеиный.
Амнон, изможденный, стонет,
мечась на постели белой.
Горячий бред лихорадки,
как плющ, обвивает тело.

Тамар в тишину алькова
вошла, неслышно ступая,
прозрачным дыханьем утра,
ручьем голубым Дуная:

"Тамар, зарей ослепляя,
прильни к моему изголовью!
Воланы твои на платье
моей окрашены кровью!" —

"Оставь меня, брат! Не трогай
губами жаркими спину!
Как будто жужжит над нею
безжалостный рой пчелиный" —

"Тамар, твои груди скользки,
как две золотые рыбки,
а кончики нежных пальцев
в цветок превратились гибкий".

В просторных конюшнях царских
гнедые кони заржали.
Под яростным солнцем лозы
склонились в немой печали.
Уже разорвано платье,
и теплой струйкою алой
на вышитом царском шелке
рисуют следы кораллы.

Какие горькие крики
взметнулись великим стоном!
Какое множество туник
запело кинжальным звоном!
Чернеют хмурые лица,
как будто увиты крепом,
и бронзой мерцают бедра
под мертвым каменным небом.
И возле Тамар цыганки
с цветущей розы руками
росу собирают, плача
над сорванными лепестками.
В закрытых альковах кровью
залиты белые ткани.
Проснулись гроздья и рыбы
под флейты утренней рани.

Вскочил на коня насильник,
стреляют солдаты с башен;
Спасаясь от мести, скачет
Амнон, безумен и страшен.
Откликнулись дальним эхом
четыре звонких копыта,
и струны Давид разрезал
на арфе своей разбитой.