Материалы номера № 03 (375), 2020 г.

Как отказаться вкусить от изящной лозы
Нектара, рожденного солнечным светом и ветром,
Что с моря приносит свежесть вчерашней грозы,
Росою пролившись в кубки с юным рассветом?

Как отказаться хмельной глоток целовать,
Исполнившись страстью, как муза уста коронует
Своим поцелуем, а после спешит танцевать,
Устами певцов, хмелем баллады рифмуя?

Как отказаться испить вдохновения дар
Из кубка, что полон поэзии нежной и страстной,
Вязью затейливой свитой звучаньем кифар
И голосами, звучащими звонко и ясно?

Как отказаться воспеть мелодично мечту,
Что зрела все лето, впитав солнца свет и туманы,
И ей причастившись, мы гоним печаль и тоску,
Нектара вкусив, что лечит грехи все и раны?

Как отказаться нам вновь в кругу танцевать,
Петь сладострастность вакханок со старым Силеном —
Красавиц, что свитой веселой спешат воспевать
Диониса дар танцем своим откровенным?

Нет! Отказаться нельзя, невозможно никак,
От песни, что чашу наполнит хрустальной канцоной
В зрелой лозе не услышит поэм лишь простак,
В поэмах лозы не вкусит лишь умалишенный!

Певец пернатый в золотой оправе
Хмельного солнца, теплотой поэм
В лозе изящной соками играя
И в песню пенную их бойко превращая,
Чтоб в чаши душ разлить ее затем.

Насытить пряным сладким ароматом
Земную вязь нехоженых дорог,
В сердцах смущенных, тесным казематом
Объявшим душу, возродиться садом,
В котором высится божественный чертог.

Сосуд телес наполнить светом вечным,
В котором нет теней, засим краса
Небесной глади спит дорогой млечной,
И девой нежной юной и беспечной,
Танцует денница, блистая, как роса.

Так хороводом душ живых, бессмертье,
Целует вновь глоток хмельных канцон,
Певец пернатый в золотистом свете,
Меж муз улыбчивых пропел виденья эти,
Что души чуткие услышали, как сон.

За семь ночей прочел «Роман о Розе»…
Любовь, сокрытая в шелках ночных канцон,
Поведала дела Амура!.. В своих грезах
В саду Веселья был я ей сражен.

Источник жизни — солнечный розарий —
Хранил тебя от зла и темных чар,
И Гения бессмертного викарий
Среди цветов сокрыл великий дар.

Я пил хмельной и терпкий запах ночи
Из рук Венеры чашу ту прияв,
И застилала страстью мои очи
Луна, упавшая росою среди трав.

За семь ночей познал Любовь и Ревность,
Двор Праздности и Благородства быт,
Волшебной Розы девственную нежность,
Невинность чью хранит презренный Стыд.

В источнике Нарцисса, где игриво
Сонетов перебор поет мечту,
В ограде золотой растут тоскливо,
Цветы, являя миру красоту.

Венеры сын вновь сделал выстрел славный,
Стрелой горячей сердце мне пробив,
И страстью жаркой кровоточит рана,
Во мне безумие любовное родив.

За семь ночей открылись мне чертоги
Небесной нежности и адского огня,
Учтивости незримые пороги
В покоях Верности, где ты ждала меня.

Гильом де Лоррис слез своих потоком
Взрастил розарий, где во снах своих
Блуждал и я, и мучимый злым роком,
Искал тебя меж мертвых и живых.

И вот узрел, в ограде, между терний,
Нежный бутон, скрываемый от глаз,
И, обманув охрану, тихой тенью
Пришел к тебе! Уж не разлучат нас!

Ах, рыцарская доблесть! Что с нее мне?
Искусств свободных суть отринул я!
Лишь соловьем над розовым бутоном
Мне в радость петь! Мне лишь Амур судья!

Я в крепость поцелуя взял уста
И ревностью воздвигнув башен своды,
Сорвал цветок с прохладного куста,
На лепестках которого роса
Хранила нежность девственной природы.

Сокрыл его я стенами канцон,
Оградой страсти обнял сладость розы,
Боясь спугнуть этот чудесный сон,
Склонился над цветком и точно стон,
Ручей поэм вкусил росу, как слезы.

Под крепостными стенами в тени
Своих безумств и буйных исступлений,
Я вырыл ров, над ним возжег огни
Светил небесных, и горят они
И днем, и ночью, разгоняя тени.

Во рве, что полон сладкого вина,
Хмельным напевом солнечные блики,
И в тот же миг здесь в небесах луна,
И не наступит здесь вовеки тьма —
Мать пустоты и призраков безликих.

К стене высокой у ажурных врат
Приставил стражу, чтоб хранили в неге
Твердынь сию — Амура дивный сад,
И от злословья, бьющего, как град,
Оберегали юные побеги.

Один мой страж — застенчивость, она
Рождает боязливость и в героях,
Что знают кровь и словно грань клинка
Бесстрашные, но смелость их темна,
В любви им не найти покоя.

Другой мой страж жестокий — злой язык,
Терзающий любовь, как ворон в поле
Терзает жертву, к этому привык
В безумии своем, как львиный рык
Летит по миру, счастье делать горем.

Мой третий страж — холодных дум чреда,
Разумный, твердый, не познавший веры,
Во всем найдет изъян он, и тогда
Логичен, сух, циничен он всегда,
Даже узревши красоту Венеры.

Четвертый страж мой — скромность, и беда
Тому, кто посягнет войти однажды
В чертог Амура, вмиг и навсегда
Горькой предстанет перед ним судьба,
Стыдливостью заглушит страсти жажду.

Меж башнями и стенами воздвиг
Розарий свой, сокрытый тихим садом,
И в том саду любовь к тебе постиг,
Я трепетал в тот самый скорбный миг,
Как ревность поднесла мне кубок с ядом.

Я пригубил тот яд, словно вино,
Обманываясь сладостью и страстью,
И отравило сердце мне оно,
И стало в тот же миг темно,
И над собою не имел я власти.

Без сна и отдыха твой поцелуй хранил
За крепостными стенами, страдая
От ревности своей, совсем забыл,
Что кубок с ядом, как вино, испил,
А ты хранишь мне верность! Ты святая!

Я скрыл тебя за стенами любви,
В саду веселья ров вином наполнив,
Амур, не зная жалости, в крови
Дарует вновь безумье во хмели
И пенит юность, страстью жизнь исполнив.

Услышу сердце в праздности хмельной,
Разрушу стены, стражу отпуская,
В сладчайшем поцелуе лишь с тобой
Я обрету и радость, и покой,
И в том покое стану среди рая.