Ирония может быть низовой, касающейся ущелий и развилок плоти, в основном, или грубо потешающейся над человеческой промашкой — именуемая в таких случаях стебом, она не представляет особого интереса; но может быть ирония, переплетенная с метафизикой: с осмыслением предложенной яви, своего места в ней — тогда, используя метафоры и всю мощь поэтической плазмы, она приводит к интересным поэтическим результатам:

Что может быть ироничнее, чем сравнение жизни с пастилой?
Что может быть трагичнее вывода, данного в последних двух строчках?
Так интересно работает ирония в стихах Евгения Степанова — или поэт работает с нею, допуская дозированные ее волокна ради большего философского эффекта…
Впрочем — и лирического тоже…
Вот стихотворение, названное именем скандальной Чиччолины: вот игра смыслов, подводящая к острому восприятию негодности политического процесса: где бы собственно он ни шел, ибо все его нам известные формы достойны… в лучшем случае критики. Стихи Евгения Степанова напоминают мне размышления мудрейших — этакий современный вариант Розы мира:

И как изящно последняя строка снижает уровень полынного раствора, влитого в стихотворение!
…Многое бушующее вокруг, раздражающее, предельно негативное, исследует Евгений Степанов своими стихами, виртуозно используя иронию Евгения как один из лучших метафизических инструментов, имеющихся в арсенале поэзии…