Сидим с Ритой на пляже, расположились под шиповничьим кустом неподалеку от небольшого сквера.
Я легла загорать, Рита стала исследовать мир. В шиповничьем кусте защебетали воробьи.
— Бабушка, кто это? — заинтересовалась Рита. За прошедшую зиму она позабыла о существовании этих птиц.
— Воробьи.
— А, воробьи, понятно.
Вдруг в сквере закаркала ворона: кар! кар!
— Бабушка, а это кто?
— Ворона.
— А что она делает?
— Каркает.
— А, каркает…
— Кар-кар! — закричала опять ворона, хлопоча о своем.
— Кар-кар! — ответила ей Рита.
— Кар-р! Кар-! Кар-р! –захохотала в ответ ворона, найдя себе достойную собеседницу.
— Кар! Кар! Кар! — радостно заверещала Рита.
— Кар! Кар! Кар! — столь же радостно отвечала ей ворона.
Так они какое-то время переговаривались.
Вдруг ворона сменила свое оглушительное карканье на приглушенное воркование, больше похожее на любовный лепет.
— Чтой-то она? — всполошилась Рита.
— Наверное, с воронятами разговаривает, — предположила я.
— А‑а, с воронятами… — ревниво протянула Рита. Ей видно было неприятно, что ворона предпочла общение с ней общению со своими воронятами. Но что тут можно сделать? Свои воронята дороже чужих дитят.

Я везла Риту в коляске по дорожке по нашему приозерному скверу. Неподалеку, под массивными кленами бродили какие-то маленькие серые птички и искали себе пропитание. Они ловко перерывали лапами и клювами старую перегнившую листву, периодически вытаскивая оттуда червей и заглатывая их.
— Смотри, — говорю я Рите, — птички.
— А что они делают, бабушка? — спрашивает Рита.
— Ищут еду, — отвечаю я.
— А что они едят? — интересуется Рита.
— Э‑э… — говорю я, не зная, как бы поделикатнее объяснить ребенку, что же такое едят птицы.
— Ну, червей, — в конце концов смущенно говорю я, так и найдя более подходящего объяснения.
— Червей? — удивляется Рита. — Как это?.. Бе-е… Гадость! — говорит она с отвращением.
Я не знала, что и сказать. А что тут скажешь?
Рита и не предполагала, что такие красивые создания — птички, которых она видит каждый день по телевизору, могут есть червей. Это стало для нее открытием. Для меня, кстати, тоже. Я как-то не задумывалась над подобным вопросом, над тем, что птицы, эти небесные, в‑общем-то, создания, питаются еще и насекомыми, да порой и самыми мерзкими из них — червями. И ничего — живут! Да к тому же еще и летают, и помимо всего прочего поют! Такова жизнь!

Проезжаем с Ритой на машине мимо МГУ. Основное здание университета на Воробьёвых горах выглядит величественно.
— Бабушка, что это за замок? — спрашивает Рита.
— Это университет, Рита, — в растерянности говорю я. Меня изумляет сравнение сталинской высотки с замком. Но ведь похоже! А что может увидеть современный ребенок в старых высотках, насмотревшись диснеевских мультиков? Только замки.

Гуляем с Ритой по скверу около озера. Вдалеке бродит ворона.
— Какая красивая птичка! — говорит Рита. — Кто это?
— Ворона, — смущенно отвечаю я.
Да, получается, красота понятие относительное. И ведь устами младенца глаголет истина, как говорится.

Целыми днями за окном только серые тучи, пасмурно. Но в один прекрасный день они, наконец-то, исчезают и открывается ясное голубое небо.
Рита смотрит в окно и кричит:
— Бабушка, небо вернулось!

Яркий солнечный день. Рита сидит на полу и наблюдает за мухой, которая ходит по ковру. Вдруг на муху падает луч солнца.
— Бабушка! — радостно кричит Рита, — солнышко на муху наступило!

Середина июля, жарко, солнечно, раннее утро. Окно было раскрыто всю ночь — на пруд, на зеленую зону вокруг.
Рита проснулась раньше меня, слезла с кровати и сидит на ковре. Будит меня.
— Бабушка, бабушка! А что так духами пахнет?
Я открываю глаза, просыпаюсь потихоньку. Ничего не пойму: каким духами? Я еще не вставала, не умывалась, ничего не делала пока, откуда здесь может быть запах духов?
Рита зовет опять:
— Бабушка, ну откуда духи?
Встаю с кровати, выглядываю в холл, может быть, соседи прошлись по коридору и оставили запах, иногда так бывает и он проникает после этого в квартиру. Нет, никакого запаха духов я там не улавливаю. Но тогда какой запах Рита имеет ввиду? Нюхаю все вокруг, но никакого парфюма унюхать не могу. И только из раскрытого окна идет свежий запаха июльских цветов и трав. Наконец, понимаю, в чем дело. Запах июльского разнотравья Рита принимает за духи! Ничего себе! А откуда ей знать, как пахнет лето?

У нас в квартире есть большая застекленная лоджия. И там, за стеклом, наверху частенько виден чей-то хвост. Он опускается сверху, висит недолго, потом опять исчезает.
Риту, внучку мою, конечно же, радует появление хвоста, это она его, в общем-то, и обнаружила. И она, завидев хвост, непременно кричит:
— Бабушка! Хвост, хвост! Смотри!
Чей же это хвост? Доподлинно неизвестно, чей конкретно, но по предположению птичий, конечно. Не кошачий, нет. Ну а из птиц в основном голуби там тусуются над нами, на карнизе 16‑го этажа. Их там штук 5–6. И в разное время свешиваются разные хвосты, хотя какое это имеет значение? Все они по сути одинаковые — голубиные.
Конечно, забавно смотреть, как за окном показывается птичий хвост, а самой птицы не видно. Это как минимум смешно, а для ребенка еще и развлечение, и познавательный процесс. Поэтому завидев в окне очередной хвост Рита торжественно кричит:
— Бабушка, смотри! Хвост, хвост!
Я смотрю и смеюсь.

Собираюсь выскочить в ближайший магазин за едой, Риту хочу оставить на это время одну. Она в принципе не боится оставаться, большая уже, 9 лет ей, но просит закрыть окна на лоджии, так как боится голубей, которые частенько ходят там по металлическому откосу и иногда даже влетают внутрь лоджии. Впрочем, это может случиться только утром, днем же они куда-то улетают по своим делам. Но Рита все равно боится, что они влетят, ее ведь не убедишь.
Как ни странно, я тоже боюсь залета голубей, но по другой причине: по народным поверьям это считается плохой приметой. Но в одной из книг я прочитала, что если сказать при этом обережные слова: «Как влетел, так и вылетел», то ничего плохого не случится.
Окна мне закрывать не хочется, поскольку я точно уверена, что никакие голуби днем не появятся, а если закрыть в такую жару, то будет очень душно. Поэтому я наставляю Риту: «Вот если влетит сюда голубь, ты скажи: как влетел, так и вылетел! Как влетел, так и вылетел! Поняла?»
Рита кивает. Но я для надежности спрашиваю:
— Повтори, что надо сказать, если голубь влетит?
Рита молчит.
— Как влетел, так и вылетел! — назидательно повторяю я.
— А может просто — кыш? — говорит Рита.