Реальность, скрученная именно такими волокнами, скручена без нас: без мнения живущих, приходится приноравливаться к ней, и два наинадежнейших способа сделать это: ирония и метафизика; метафизическая ирония…
Она используется Евгением Степановым интересно: с привлечением массы деталей культурного (но и псевдокультурного) пантеона, с игрой смыслами, и… просто игрою словесных огней:

И благородный Будулай, не зря возникающий в недрах строк, и мысль о моментальной смене тиранов, и новейшая компьютерно-смартфонная лексика объединяются сильными средствами энергии, разлитой в стихотворении…
Евгений Степанов пишет много — однако, как ни удивительно, всегда интересно.
Верлибры чередуются с регулярным стихом, создавая особый поэтический космос, в чьих оттенках заключено глобальное понимание поэтом происходящих в мире процессов:

Понимание, увы, логично и естественно множимое на сожаление: словом, которым некогда останавливали Солнце, уже ничего не изменить, сколь бы точно и верно, эстетически выверено оно не было.
Рифмованные произведения поэта отличает ювелирная огранка строки и необыкновенная точность слов, вложенных в ячейки единственно необходимого смысла; сострадание, проходящее раскаленным нервом совести по многим стихотворениям, отсылает к русской классике, которую (опять же-таки: увы!) никто не слушает сегодня:

Так звучит «Молитва XXI века», исполненная, пропетая поэтом совсем недавно; и — хочется верить — что будет она услышана в запредельных пластах пространств и на высших планах…