Материалы номера № 12 (396), 2021 г.

Из человеческих пропорций прекрасны все, но грудь пуста,
Ей уготовано строеньем как будто место для креста.
Повесь его себе на шею, прими его, неси его —
Не будет в мире совершенней и гармоничней ничего.

От погоста до Господа я не имею прав
Быть во власти ночи, поскольку, по росту встав,
Ни один предмет не может на землю лечь,
Не подмяв планет голов и орбиты плеч.

Все мы вписаны в ряд, а ряд этот вписан в круг,
Кто разбит на секты, а кто-то — на сектора,
Только местные птицы в протесте лететь на юг
Нагоняют мысли, что в этом снегу жара.

Кто же ходит по кладбищу, чтобы торить тропу?
Бродят теплые звери, следят на снегу, чтоб жить.
Бродит сторож, привычно кутаясь в свой зипун,
И на скутере батюшка ездит сюда служить.

Здесь пройду и я, вот именно, что пройду.
У меня есть место не только что на земле,
Но в земле есть место, в которое я уйду,
И на небе есть место, в которое нужно мне.

Пушкин пристал к Брюллову:
Нарисуй Гончарову.
Брюллов убежал в мысленный лес,
На дерево там залез,
Видит девятый вал,
Век бы не рисовал.
— Послушай меня, зая,
Она у тебя косая.
— А в профиль?
— И в профиль тоже
На Самойлову не похожа.
Лучше тебя нарисую
Всуе.
Бах — а Пушкина нет.
Придется автопортрет.

То дама не та, то тема…
Совсем зажралась богема.