Материалы номера № 02 (398), 2022 г.
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ
АНАТОЛИЯ НАЙМАНА
 Он был из «купола» — так Анна Ахматова определила четверку молодых неофициальных поэтов, и он оказался вторым за Бродским — кто покинул этот «купол»… Анатолий Найман огромные массивы и пространства жизни посвятил поэтическому переводу, вероятно, потому, что собственные стихи его с большим трудом попадали в советскую печать. В его исполнении труверы и трубадуры оживали так интересно, будто песенное пространство их приближалось к современности. Строг и тонок его Леопарди… Собственная поэзия Наймана, казалось, вбирала ото всего, чем он занимался как переводчик:
Ветер клюнул верхи берез,
лес качнулся, хоть был тверез,
стог качнулся,
стол простора качнулся.
Лугу шмель прогудел: «Мон шер,
ветер — лишь весы атмосфер…» —
и заткнулся. И круг года замкнулся.
Интересно соплетаются линии иронии и метафизики, и раскрываются бутоны роз, словно выращенные некогда вагантами.
Порою в поэзии его гудело нечто вещее, нечто, предвещающее откровение:
Из шелеста листьев, из плеска воды
мы ловим словцо, полсловца предсказаний
великой удачи и легкой беды.
Мы все расшифровщики краденых знаний.
Предсказание даже не важно, но — то, как организуется своеобразный словесный хорал.
И философия, точно вшифрованная в поэзию Наймана, гудела (и гудит!) густотой и таинственностью средневековья, умножаемой на современность мироощущений:
С опереженьем на добрый месяц проходит лето,
еще июль, а леса сентябрьское сыплют семя.
Ветер восточный с дождем шумнут, что наложат вето,
но, хлопнув дверью, с опереженьем умчится время.
Он был из «купола» — и создал замечательный купол стихов, переводов, поэтической прозы…
Александр БАЛТИН
| 
