Материалы номера № 07 (415), 2023 г.

Когда поэт у Чёрной речки
Мучительно осел на снег
И умирал, — по-человечьи
Простил врагов своих он всех.

А сколько жить на свете этом
Тебе осталось, стихоплет?
Поэта делает поэтом
Судьба – не книжный переплет.

Как клетка, сброшена корона.
И занялась в груди заря.
Не перепеть орлам у трона
Михайловского снегиря!

Поэт — бунтарь, а не послушник.
В опале вечной ссылки он.
И стаей снегириной Пушкин
В метель над смертью вознесен!

Стол письменный, как плаха.
Распят поэт на нем.
А красная рубаха
В углу — и смята в ком.

Под сердцем пятна крови
Все высохли уже…
Непросто жить, панове,
С Демоном в душе.

Так ураган заносит
За самый край!
В себе вития носит
И ад, и рай.

Мартынов — лишь мартышка.
Пародий едких цель.
Поэт — совсем мальчишка —
Звал Бога на дуэль!

И наказанье тяжко —
Весь опален огнем!
И смертная рубашка
Белым-бела на нем.

Коль ты рожден поэтом,
То сам себе палач!
Схоронят не отпетым.
Ты, ангел, хоть поплачь…

Казачью колыбельную,
Казачка, песню спой.
За службу его верную —
Он был «казак душой»!

В рубахе своей красной
Брал яростно завал.
Стих написал «ужасный» —
И царь негодовал!

От ссылок и гонений
Господь не уберег.
Погиб так рано гений.
Затравленный пророк.

Характер окаянный!
И гроб друзья несут…
Вот вам и покаянье.
Вот вам и Божий Суд!

Стол письменный, как плаха,
Перо-топор — на нем…
А красная рубаха
Горит огнем!

Мышиному внимая шороху,
Услышали вдруг: «Умер Бог».
На самом деле — умер Блок!
Наверно, не хватило воздуху.
А может, здесь вмешался рок?

«Мне пусто, мне постыло жить!» —
Последняя строка поэта
Была оборвана, как нить.
Устал себя за все казнить!
Осталась песня недопетой…

Как страшно смерть меняет лица.
В тени незримого креста,
Портрет посмертный — плащаница.
У Блока — силуэт Христа.
Весь исхудалый — профиль горя…
И девушка в церковном хоре
Усталые сомкнет уста.

Пришла Свобода в облике зверином!
Оскалила по-людоедски рот.
Клин журавлиный — выбивая клином.
Поэтов лучших убивая влет.

Стал первым — написавший «Капитанов».
Своей усмешкой наводил он страх.
Изрешетив затылок из наганов,
Поэта превратили в черный прах.

Умыли руки кровушкой гусарской.
Стал ни к чему крылатый серафим.
С чеканенной свинцом посмертной маской
Эпоху закопали вместе с ним.

Все оправдает благо человека.
Умяла землю «Яблочком» ЧеКа…
А нам расстрел Серебряного века
Не замолить и не простить века!

Учащенный пульс высоких слов.
Умер Блок, расстрелян Гумилёв.

И Цветаева — в силке петли.
Чувствуете вы озноб Земли?

Ходить смерть за ямбом по пятам.
На рассвете гулком — тут и там.

Собирает август роковой
Яблоки холодною рукой.

Спас за Спасом и за Спасом — Спас!
И от смерти ни один не спас…

Мед горчит, осыпались орехи.
При свече читаем святцы в склепе:

Александр, Марина, Николай.
Через ад ведет дорога в  рай.

Как небо,
Светлояр глубок.
Хранит он
храмы Китежа.
И слышен звон
колоколов
к вечерне.
Помолитесь же.

Глухих семёновских
лесов
напевы и молитвы.
Надежней нету
парусов
в пучине ярой битвы.

Был век ХIII
кровав!
Глаза сощурив
узкие,
крутой
показавая нрав,
татары бились
с русскими.

Ломая сабли
о мечи,
на поле
оставались.
Из ран
горючие ручьи
в один поток
сливались.

Синеет
лес, как
бирюза.
Ударил гром,
ликуя!
Грозы
татарские глаза —
у русского июля.

И крепко
за родной подзол
поэт корнями
держится.
Чтоб услыхать
глубинный зов,
нужна вода
из Керженца.

Прозрачной чистотой
своей
сравнится с ней
лишь Лета.
Напился вдоволь
соловей!
Пел песни
до рассвета.

А жизнь его
берет свое.
Бурлит
ручьями «Молодость»!
Размашист
буйный неуем.
Во всем сквозит
раскованность.

А что умел он?
Только петь!
От радости
и горя.
И по-библейски
«смертью смерть
поправ»,
взошло «Триполье».

Страшна
Гражданская война…
Брат убивает брата!
От крови пролитой пьяна —
качается громада.

Горит в степи
несжатый хлеб.
В дыму
чернеют палы.
И у Триполья
синий Днепр
Течет —
От крови алый.

Поэма,
Ставшая судьбой.
Все это было,
было!
С Украйной —
«пламенной и злой» —
прошел
войны
горнило…

Нет! Не унять его —
хоть режь,
ни ласкою,
ни таской.
Бурлит
корниловский
мятеж
в густой крови
татарской.

По-русски пел,
по-русски пил
он с яростным надрывом.
За то был пущен
на распыл
Поэт
Борис Корнилов.

Знать, из вулкана
бытия
так лава песен
перла,
что разорвало
соловья
клокочущее
горло!

Хотел Есенину
их спеть,
да опоздал
трагически…
У песнопевцев русских
есть
дар гибельный,
провидческий.

Предсказан
роковой рубеж.
Пять пуль,
как многоточье…
Поднялся
Китеж на мятеж
из Светлояра
ночью!

На куполах
горит заря.
Так на рассвете тихо.
Не слышно больше соловья.
Тоскует соловьиха.

Месяц по небу
чиркнул ножом —
Хлынула
кровь рассвета.
Сочиняет
карлик Ежов.
«Встречный»
план по поэтам!

Бдительный критик
кует донос.
В бездну отверзлись двери.
Как при Грозном,
суров допрос.
Раскаялся?!
К высшей мере!

Кержак коренаст.
Весь в землю врос!
Страсть разрывает мрежи!
По-азиатски горяч, раскос
И, как буран, мятежен.

Не устает, как конь играть,
в нем
пугачёвская воля.
А покопаться —
Бунтарь он под стать
кулакам
из «Триполья».

Не зря его прадед,
как хищный зверь,
разбойничал по лесам…
Лязгнула глухо
камеры дверь.
Во всем виноват
он сам.

Жизнь пронеслась,
словно «Встречный» в дыму.
Из рук выскользает
обмылок…
Ко рву
подводят по одному.
И стреляют
в затылок.

Стал рутиной
людской убой.
А человек —
скотиной.
Звезды роятся
над головой,
Следя за
дивной
картиной.

Вспоминал он,
кусая рот,
Как напророчил,
это
строкою одною:
«Я пущен в расход».
Смерть «кудрявая»,
где ты?
Не покаяние,
а стихи,
шептал у обрыва могилы.
Услышал Всевышний —
простил грехи.
К Данте
канул Корнилов…

Смерть на Руси
бывает такой.
Тьма кругом —
без просвета!
И оплакивал
вдовий вой
волчью гибель поэта.

На пустоши —
не растет трава.
Этим место
приметно.
И вот на поверке
Встает изо рва
тень
живого
Поэта.

Так из бездны
предсмертный
крик
сам восстает
из праха.
Бог вдохновил
на заветный стих
иль с топорами плаха?!

К солнцу вознесся
волжский откос.
Сгинула Русь?
Неужто ж!
………………………
Злая поземка.
Февральский мороз.
Левашовская пустошь.

А на березах
горят снегири —
русской земли
поэты.
Кроваво алые
от зари.
Вьюгой они
отпеты…

Как занесло Везувий
В Ела – бу – гу?
«Люблю тебя безумно».
Жить больше не могу!

За беды и обиды,
А  было их — не счесть.
За мифы правды-кривды —
Кипящей лавы месть!

Начертано коряво
Посмертное письмо,
Как жизнь...
         Не укоряло,
А ранило оно.

Прет по России лихо.
Горит рябины гроздь.
Из тупика есть выход —
В сенях граненый  гвоздь,

И долго будет биться
В силке тугой петли
Заморская Жар-птица
Среди родной земли!