Материалы номера № 4 (436), 2025 г.

Что истина? — спросил Пилат Христа
Но тот смиренно не разжал уста

Поэт сказал простое как мычанье
А Гамлет прошептал дальнейшее молчанье

О Данте нова вита
Хватанга на авито

Сегодня на авито
Хватанга нова вита

А завтра Казанова
Хватанга вита нова

Исследую подробно я
Какая жизнь загробная

На авито дольче вита
Дольче вита на авито

Как Данте заблудившийся в аду
Я к вам бреду в космическом бреду

Пусть Пастернак выращивает розы
Я не садовник и не автор прозы

У дрессировщика в руках всегда есть плеть
Дай Бог успеть себя запечатлеть

Того гляди всю жизнь свою забуду
Похож на созерцающего Будду

Конечно я отнюдь не созерцатель
Скорей пророк... Пророк и прорицатель

На небе звезд всемирное мерцание
А в сердце отрицанье отрицания

Или любви уснувшей пробуждение
И тотчас утвержденье утверждения

Поэтов бессловесное сословие
Всегда и всюду любит славословие

А я пасу словесные стада
Бредущие неведомо куда

Я выхожу из дантовского ада
Пастух внезапно потерявший стадо

Ну да, поэт — пастух, который пасся
Который только что от ада спасся

Скорей в купель скорей поэт крестись
Чтобы успеть от ужаса спастись

Не то спасаюсь я не то спасаю
Над бездною глубокой зависаю

Над бездной прорастающий трилистник
Завис. Хотя он вовсе не завистник

Акафисты кондаки и молебны
Душе моей отчаянно потребны

Молись, поэт. Отчаянно молись
И хоть на миг сей жизни умились

И может даже все мои стремления
Не более чем жизни умиления

Живу и удивляюсь что я жив
Совсем внезапно стих для вас сложив

Стихосложение похоже на брожение
И в тоже время это наслаждение

Пиши, поэт, чтоб не сойти с ума
Сойди с ума чтоб не сойти с ума

Как мир безумен и поэт безумен
Пиши, поэт, и будь благоразумен

Вокруг тебя такая кутерьма
Сойди с ума чтоб не сойти с ума

То ли это оратория
То ли ора таратория

Снова прет на Русь орда
Прет неведомо куда

Лорд приветствует орду:
Сенкью хау ду ю ду

Пойду поближе к лорду
Чтобы лорду плюнуть в морду

Эх тачанка-ростовчанка
Снова портит англичанка

Стал авангард консервативен
И даже чуточку противен

Меняйся
Но не изменяйся

О нет ты не пропагандист
Ты трубочист но сердцем чист

Не предавайся эпатажу
Смывая собственную сажу

Скажу отнюдь ты не скаженный
Ты не Василий но блаженный

Смиряйся рифмой пораженный
Блажи блажи блажи блаженный

Не грусти среди пустынь
Богом стань потом остынь

Медленно иди по свету
Разглашая тайну эту

Да стихописание таинство
По скитам Руси скитаемся

Кайся кайся кайся кайся
Снова кайся но скитайся

Словно кит в скиту скитайся
Повториться не пытайся

Помни первый день творенья
И пиши стихотворенья

Ты поэт не стихотворец
Тихой тайны тайнотворец

Будь в скворечнике скворец
Приютит тебя Творец

Уподобившись Творцу
Стань к Творцу лицом к лицу

Это тайна на лицо
У Творца твое лицо

Узнавай знакомый лик
Твой Творец всегда велик

Пой Исаия ликуй
Лики бликами бликуй

Пой Исаия бликуй
Пой Исаия глюкуй

Оглашай как оглашенный
Этот мир несовершенный

Оглашаясь оглашай
Совершенствуй совершай

Сколько я к тебе пройду еще
Тайна стихообразующе

Каждодневно будь собой
Над неведомой судьбой

Я судьбу свою не ведаю
Но пишу и проповедаю

Привыкай к своим победам
Отворяйся как затворник
Будь посредником по средам
Будь по вторникам повторник

Выставляйся на озон
Одинок как Робинзон

Поэзия ты зона Робинзона
Творя весь мир из одного базона

В твоей душе всегда частица Бога
Живи всегда и помни Бога много

Бог сотворил Китай и носорога
Поэзии всегда у Бога много

Богоподобная царица
Поэзия живет и длится

Ты будешь славиться и длиться
Сажая райские сады

Богоподобная царица
Киргиз-кайсацкия орды

Хотя поэт повсюду славен
Сто держиморд  один Державин

Живи поэт ум умножая
Державину не подражая

И Пушкину не подражай
Сбирая звездный урожай

Расти небесную пшеницу
Не превращай причастье в пиццу

Хотя земная жизнь конечна
Пускай твой стих пребудет вечно

Среди сплошного криминала
Пиши не ведая финала

Поэт всегда криминалист
Живой во плоти обелиск

Тебе всегда и всюду рада
Царей и царств земных отрада

Твоя задача решена
Божественная тишина

И пусть Анри Пуанкаре
Докажет мысль твою горе

Увы не каждый графоман
Поймет тебя как Перельман

Прочтет и мысль твою докажет
Но никому о ней не скажет

Остановиться  не остановлюсь
Молюсь тебе, молюсь, молюсь, молюсь

Все низкое уходит в естество
Ты близкое родное божество

Да по природе я не атеист
Мой разум чист и я пред Богом чист

Не все понятно мне, совсем не все понятно
Моя любовь как небо необъятна

Возможно даже только необъятная
Любимая и может быть понятная

Пусть в мраморе весь Рим остолбенел
А я любил и мыслил как умел

Ушел на небо ангел мой хранитель
Здесь на Земле пуста его обитель

Здесь я живу в обители пустующей
Тоскующий рыдающий тоскующий

Смерть это жизнь без ангела земного
Читайте все об этом в Вита Ново

А у меня не ново и не вита
Вся жизнь разбита навсегда разбита

Я на Земле не зачеркну ни дня
Прощай мой ангел помни про меня

Возможно даже покажусь я пошлым
Но жизнь прошла все будущее в прошлом

Да прошлое его нельзя отнять
Прошу понять а может не понять

Да я тебе безмерно доверяю
Люблю и не устану доверять
Я не боюсь что прошлое теряю
Ведь без тебя мне нечего терять

Все что живет когда-нибудь умрет
Все что умрет когда-то оживет

Глядят на нас святые из икон
Таков закон космический закон

Ты превратилась в ангела небесного
Словесного отныне бессловесного

Да я уже теряю нить словесную
И продолжаю речь твою небесную

Пускай звучит небесная мелодия
Вся жизнь не жизнь а на себя пародия

О да я был поэтом и задирою
Я не живу себя я пародирую

Любимую отчаянно любя
Я пародирую сегодня сам себя

А Древний Рим а Илион
Уж не пародия ли он

Что черти жгут жгут на меня досье
Со мной смеется Бог конферансье

Пускай смеется Бог конферансье
Читая это тайное досье

Головоломки тайны и загадки
О Господи я не играю в прятки

Я на судьбу с улыбкою взираю
И сам себе не очень доверяю

Я праздную и праздник длится вечно
За это всем признание сердечно

Два рояля черное и красное
Играют что-то нежное прекрасное

Играют оба собственно одно
Но повторить друг друга не дано

Играют оба нежное прекрасно
Как два рояля черное и красное

По-разному звучит одно и то же
Одно и то же не одно и то же

Я объяснить хочу сознанью праздному
Что в этом мире все звучит по-разному

Пусть кто-то скажет что за безобразие
Вот мой восторг я за разнообразие

Прекрасный этот мир иль безобразный
Но он во всем всегда разнообразный

Вы поняли меня? Едва ли —
Звучат по-разному рояли

Мы говорим или молчим
Но мы по-разному звучим

В Вознесенском переулке стоит лютеранский храм Андрея Первозванного. А в конце Вознесенского переулка — церковь Малое Вознесение.
Я сказал Андрею: «Вот, смотри, проспект Вознесенского».
Андрюша улыбнулся, а вскоре раздался звонок: «Я тебе продиктую стихотворение.
«Средь литературных урок
Разберемся вдругорядь
Вознесенский переулок
Не переименовать».

И еще Андрюша принес мне свою поэму «Возвратитесь в цветы».
«Живите искренне
Живите ирисно
Возвратитесь в цветы».

Я ответил Андрею: «Возвратитесь в цветы, говорит Вознесенский. Возвратимся, Андрюша, и я, и ты. А когда возвратимся, то вновь возродимся, или в нас возродятся цветы».
Андрей сказал: «Слышишь, я плачу, это гениально, я плачу».
Он действительно плакал.
На поэме он написал: «ЕльКедрцубе. Это моя Нобелевская».

Да, Андрюша переживал, что после Государственной премии ему так и не дали премию Нобелевскую. Хотя зачем гению Нобелевская премия?

Соловей мой, соловей
Голосистый соловей
Этот соловей пел у меня под окнами на улице Артековской, где расцветал еще не полностью загубленный вишневый сад. Мы сидели с Евтушенко ночью у окна, он читал свои стихи.
А когда услышал соловья, сказал: «Так у тебя еще и соловей есть?»
Позднее я написал:
«Ну что ж, еще вина отведаю,
Хоть я не ты и ты не я.
Пел соловей, того не ведая,
Что спас другого соловья».

Много лет спустя, незадолго до своего ухода, Евтушенко встречался с писателями в президентском санатории «Сосны» и вдруг закричал: «Костя, Лена, я же вас не узнал. Подойди, я объяснюсь тебе в любви, чтобы все знали, как ты спас меня своими соловьями».
Ночью во время дружеской попойки Лида Григорьева спросила: «А как спас, от чего спас вас Костя?»
«Пусть это остается тайной», — сказал Евгений Евтушенко.
Но за день до своего отъезда, вернее за одну ночь до своего отъезда, в магазине «Москва» он сказал: «Ведь я хотел руки на себя наложить, ты спас меня своими соловьями».
Все это он написал на своем сборнике: «Костя, Лена, простите меня. У меня плохо со зрительной памятью, но не с памятью сердца».
Да, очень жалко, что он умер не в России, а в какой-то Америке. Впрочем, какая разница, где умереть. Важно жить в своих стихах — а где жить — не так уже важно.
Я вот могу жить только в России.


Приходи Маруся с гусем
Посмеемся и закусим

Посреди гениальных молитв
Был над нами ужасный главлит

Что главлит если сердце болит
Не излечит меня Айболит

Приоткрылась тайная дверца
Сердце ищет другое сердце

Я скажу себе с наивной прямотой
Счастлив был на этой и на той

Я голубь мира я герой труда
Туда-сюда или сюда-туда

Не перечесть наград литературных
Номенклатурных и неменклатурных

Конечно я не номенклатурен
Зато культурен я и не халтурен

Культура это что такая вышка
Где приютилась маленькая мышка

Реальная а может не реальная
Нематерьяльная и гениальная

Я за свободу но не древнегреческую
За русскую свободу человеческую