Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 7 (22), 2012 г.



Наталия Лихтенфельд
«В точке параллелей»
М.: «Вест-Консалтинг», 2012

В 2012  году в поэтической серии библиотеки журнала «Дети Ра» (издательство «Вест-Консалтинг») вышла книга стихов одной из самых оригинальных и даже загадочных поэтесс современной литературы — Наталии Лихтенфельд. Сборник называется «В точке параллелей», и, таким образом, уже само название представляет из себя некий вызов, попытку совместить несовместимое, найти ту точку, где параллельные линии все же пересекутся, выйти на какой-то новый уровень понимания жизни, себя, окружающих людей, увидеть события в ином преломлении, через кристалл почти космической линзы, вставленной в рамки обыденной земной повседневности, где, на первый взгляд, «жизнь проходит мерно, неспеша», и так, наверно, может показаться любому при беглом знакомстве, если б не обжигала следующая строчка: «где будущность на кончике ножа...» И оказывается, что «калием пропитана душа цианисто», что «двуликий Янус, мой Берлин... рукою правой бьет под дых и гладит левою рукою», что ты — «как на невидимом фронте / под постоянным прицелом / солнца и звезд / намеревающихся зайти в гости / и подпалить тебя изнутри». Парадоксальность высказываний — наверно, главный литературный прием поэтессы, и выбор его становится понятным по прочтении книги, кажется вполне оправданным, и автору веришь всем сердцем, что в несовершенном, негармоничном мире человеческие души дробятся, как зеркала на мелкие осколки, каждый из которых, сохраняя память единого общего, отражает свою область внешнего мира.
Есть довольно истасканная и навязшая в зубах фраза: «он живет в двух параллельных мирах», когда мы хотим сказать о непохожести кого-то на окружающих. Два параллельных мира — и реально, и метареально — присутствуют и в стихах Н. Лихтенфельд. Одновременно существуют, не разделяясь ни в пространстве, ни во времени, Берлинский Кудамм и Московская Ордынка; попавшие в один кадр на фотографии старая лютеранская кирха и современная телебашня («Мезальянс»); школа ангелов и «помойное ведро божественного компьютера», в котором оказалась человеческая цивилизация («Бог нажал на делит»); наконец, несозревшая молодость и перезревшая старость (и это в одном зачастую человеке!)... Но возникает странное ощущение, что сама лирическая героиня Н. Лихтенфельд живет не в двух параллельных мирах, а как будто между ними. Это пронзительное чувство неприкаянности, безуспешных попыток пристать хоть к какому-то берегу, делает настроение поэзии Н. Лихтенфельд драматическим, а в иных случаях просто трагическим. Это состояние «между» сквозит во многих ее стихах: «Зонтик был куплен / В осеннем Берлине, / А заблудился / Где-то в Москве»; «Чтобы вернуться, / Чтобы вернуться... / Куда...»; «мне утонченной своею рукой / не дотянуться / ни в ад, ни в рай»; «Я стояла над пропастью / В ряду людей / Между двумя / Священниками / Православным / И католическим»; «А вернуться нельзя / (Вся комедия в том) / И остаться нельзя / Тоже»; «Не там где русалка на ветвях / Не там где монетки золотые / Не под тем и не под этим деревом / Сидели мы...»
В этом контексте, даже возвращения время от времени на родину, в Россию («Грустно-радостный воздух, / Пропитанный Богом — Россия»), представляются попытками героини Н. Лихтенфельд открыть двери в параллельный мир, пристанище для души, где «Дома греют стены, / Дома хорошо». Недаром в одном из стихотворений цикла «Немецкий дневник» Н. Лихтенфельд пишет: «Но где мой рихтиге адресе — / Это знает только Бог». Скорее всего, это просто горячее желание найти родную душу и отчаяние от безнадежности этих попыток: «И тем трудней, / Когда иду / К тебе, / Сквозь реген-блитцы, / Поставить ногу / На черту / Невидимой границы»; «Оказывается мы живем в одной квартире / Обедаем за одним столом / Спим в одной комнате / Но мы никогда не встретимся / Мы живем в параллельных мирах»; «Мой ангел спит и водку пьет, / А я одна не в поле воин»; «Печальные как дети / И в музыке сакральны / Они живут в инете / И оба виртуальны/ …Спешащие по кругу / Там где планеты вертятся / Они семья друг другу / Но никогда не встретятся».
Стилистически ощущение одиночества и духовных метаний лирической героини Наталии Лихтенфельд очень точно поддерживаются сменой рифмованных стихов на нерифмованные, ритмических вещей на верлибры. Парадоксальность поэтического языка — параллельным существованием стихов трагических и трагико-комических; одним из лучших, если говорить о последних, я считаю это: «Кто со мною чаю чашку / Для того не понарошку / Я могу зашить рубашку / Я могу сварить картошку / Если сделаешь подножку / Я не дам тебе поблажку / Я тебе зашью картошку / Я тебе сварю рубашку». Параллельные миры существуют в самом человеке, считает поэтесса. Недаром в одном из ее стихотворений говорится: «Ей было, в кого родиться ангелом, / И было, в кого родиться / Не ангелом. / В ее происхождении / Запутались Высшие силы». Н.Лихтенфельд — мастер коротких стихов, которым посвящен целый раздел книги — он называется «Вскользь». В этих миниатюрах глубина и многопластовость, как в лучших образцах японской поэзии, но свой, не похожий ни на что привкус личного опыта: «Свет затерялся во тьме / А тьме не дано затеряться / Если только в самой себе»; «— Господи, За что? — спросила я. / — Не за что, а зачем,— ответил Господи»; «Стихи, диктуемые местью / Не получаются хоть тресни»; «Нищему как-то из жалости деньги дала / И оказалось — с тех пор я ему должна».
Во многих своих стихах, как видно даже в вышеприведенных, поэтесса ведет разговор с Богом, с Высшими Силами. Может, поэтому язык стихов ее не так легок для быстрого восприятия. В сборнике есть цикл под названием «В школе ангелов». Неудивительно, наверно, что истинный поэт имеет большую сенсорную восприимчивость, чем другие. Отсюда и неожиданные воспоминания о предыдущих жизнях, о школе ангелов, в которой готовят тех, кто приходит в этот мир, чтоб соединить параллели. Это и ощущение себя «пожившей и мудрой» после болезни, случившейся в 7 лет, и почти физические страдания от пожирающего тебя инквизиторского костра в Пражском музее у Карлова моста. И просто невыносимая боль от разваливающегося прямо перед твоими глазами мира и ощущение, что и ты в ответе за это, звучат в печально иронических стихах поэтессы: «Но Отче Сергие на нас / Воззрил. И сам перекрестился»; «К обеду, обрабатывая блог, / И сдерживаясь, / чтоб не ляпнуть матом, / Напишет Бог, / Глазея в свой бинокль: «Вы все еще тинейджеры, / ребята». И сквозь всю эту иронию, и печаль, и частое отчаяние просвечивает чистая душа поэтессы, ранимая, потому что открыта любви и чистому небу, как говорится в, думается, программном стихотворении сборника: «Там труд души / И в огороде труд / По всем заветам / Там Шарик с Мурзиком / Сухарики грызут / Там много света / Там на веранде чай / И детский смех / И жизнь в немногом / Там лестница, ведущая наверх / Ко всем итогам. / А тот итог — Без точек запятых / Стихи-цунами / Там дивен Бог / Во всех своих святых / Живущих с нами».

Ольга ДЕНИСОВА



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru