Материалы номера № 16 (31), 2012 г.

Мы — дети вод, и в зыбком океане
качает лодку странствующий бриз,
а может, и не звезды правят нами,
не притяженье, тянущее вниз,
ни тернии на берегу обмана,
где код для пониманья слишком прост?
Мы — дети пустоты или тумана,
качает поезд невесомый мост.
А там: слова безгрешные в начале,
касанье взглядов, мыслей или рук.
Алиса хочет в небо зазеркалья
солдатиком с обрыва прыгнуть в круг,
рукой махнуть, увидев отраженье
смотрителя с вершины маяка —
источник света, путь без искажений,
чтоб верить, он спасет наверняка.
Но отчего все крепче плот в дорогу,
все бережней свечу свою храним?

Где молятся чайки на облака лик,
сидит в позе сфинкса у моря старик,
в глубоких морщинах струится река
из тайны пустого зрачка.

В нем вход — тот же выход. Смыкается круг
в зеркальном тоннеле потерь и разлук,
уходит в начало бессмысленность дней —
пугающий шорох теней.

Под линзами стекол сжигается срок,
он выполнил что-то, а больше не смог,
но вновь суетиться и двигаться лень.
Рисунок ладони — мишень.

Здесь мысли, как стая бездомных собак,
и рядится небо в беззвездный колпак,
пытается слово устами лжеца
в ловушку поймать мудреца.

В дрожащие руки бездомных богов
осыпались мифы песчинками снов,
и только старик все идет по судьбе
c коротким названьем «Нигде».

Он верит молчанью и в круговорот,
качающий люльку незыблемых вод,
где сомкнуты губы чернеющих скал,
где лодка забвенья — причал…

В заколоченном доме недугом
Ходят прошлого тени по кругу,

То, чего уже нет, но не в силах забыть,
Что боялись порой хоронить.

Что давалось нам даром бесценным —
Наши встречи, разлуки, измены,

И друзья, и родные, с кем были близки,
Те, кому не отдали долги.

А теперь совершенно безгрешна
Перекошенных ставень усмешка.

Неуютно им там. Слышишь ветер в трубе,
И скрипят половицы в избе.

Тихо шепчутся призраки с нами
Паутинкою над образами,

Через щели окон пробивается свет,
Только выхода прошлому нет.

Узнаешь? Это мы, только в коме —
В заколоченном памятью доме…

Светает рано с колокольным звоном,
стрела дороги вверх, а вдоль обочин
еще блестит трава. Лимонной стайкой
с земли взлетают бабочки. Так ровно
планеты край очерчен горизонтом,
и только небо, все пространство — небо.
Босые ноги пудрит серой пылью
или пыльцой от крыльев, запах мяты,
душицы сладкой, ранних пчел жужжанье,
безмолвный рай свободы и покоя.
В нескошенных лугах ковры ромашек,
венчальный цвет похож на стены Храма,
а желтые глаза на позолоту
блестящих куполов. Вокруг погоста
поваленный забор, шагну в прохладу,
где ржавчина оград и черный ворон.
Границы нет, лишь чувствую порядок,
нам данный свыше. Отдохнув с дороги,
иду на свет, очерченная руна
дает мне сил, и, может быть, защиту,
и покаянье лечит тайным словом.
Я возвращаюсь в самое начало,
туда, где жил…

Представь, что здесь нас уже немного,
Осталась горстка на всей земле!
Натертым блеском камней дорога
Бежит по выжженной целине.
И туча в небе венком терновым,
Тупых колючек сухой укол,
Пойти обратно, начать все снова,
Вот только вспомнить — откуда шел.
Струится пылью пустой колодец,
Как стрелка, кожа сухой змеи
Укажет мудрость: тебе придется
Расставить точки над буквой i.
Ослаб ты взором, все меньше свечка,
Спиралью посох, но шаг упруг,
И вот он берег последней речки,
Возьми лишь сердце на новый круг…