Несколько перефразированное изречение Ницше как нельзя лучше объясняет сущность того, что я делаю в своем творчестве. Причем музыка эта не обязательно минорна: она не живописует трагизм, а стремится от него отпочковаться. Так бывает: каламбур или анекдот неожиданно обрастает глубоким смыслом.
Надо сказать, что дух трагедии свойствен жизни вообще и является ее неотъемлемой частью. Просто мы, прожигатели жизни, слишком любим веселиться и не обращаем на это внимания, пока это не коснется нас лично.
Я не могу передать суть войны, в которой участвовал, выпустив из поля внимания дух трагедии. Более того, именно присутствие этого духа делает мои переживания истинными, не бутафорскими.
Этот же дух сопровождал меня и в событиях из жизни страны, и в любовных взаимоотношениях, и в уходе близких людей. Он оказался вездесущим, этот темный, печальный и героический дух. Хороший вопрос: а надо ли поэтизировать трагедию? Не вредно ли это для духа нации? Не яд ли это для жизнеутверждающей силы? У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Все зависит от подачи материала, от личности художника, от его умения уравновесить дух тяжести светом своей души.
Нам тяжело, даже невозможно молчать о том, что с нами происходит, какая бы горечь ни исходила из сердца. Скажу больше: события, отмеченные духом трагедии, — как правило, наиболее значительные события в нашей жизни. Но скорбь должна быть дозирована и смягчена. Для этого существуют праздники. Скорбь должна постепенно становиться памятью. Искусство же пытается снять с драматических событий дух тяжести, творчески их переосмыслив. И в этом сила искусства, потому что мажор и минор в нем могут быть одновременны.