Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 38 (89), 2013 г.



Евгений Степанов
"Жанры и строфы современной русской поэзии. Версификационная практика поэтов XX и XXI веков". Издание в III томах

М.: "Вест-Консалтинг", 2013

В наше время бурных социально-политических, экономических процессов появление книги, посвященной процессу литературному, а конкретно версификационной практике поэтов ХХ–ХХI веков, символично и не может не радовать. Это говорит о том, что духовное развитие в России не прекращается (и не прекратится!) и что, слава Богу, есть личности, которым это развитие небезразлично, пытающиеся разобраться в том, что происходит в искусстве, в частности в поэзии. Поэтому работа Е. Степанова вызывает чувство уважения и огромной благодарности автору. Замечательная идея, замечательно воплощенная — собрать, систематизировать, изучить и издать антологию поэзии в трех томах, представить творчество русских поэтов, живущих и в России, и за ее пределами, от однострочной поэзии до сложных жанров.
Кроме научно-исследовательской необходимо отметить и просветительскую роль книги.
Во вступительной статье к главе "Терцет" Е. Степанов пишет, что ему хотелось бы "…максимально ввести в литературоведческий оборот имена поэтов, работающих в рамках этой нетривиальной строфы". Сказанное, безусловно, можно отнести ко всей книге. Это — книга открытий, новых ярких имен!
Известно, что гораздо легче анализировать уже сложившийся результат, чем процесс.
Е. Степанов "заглянул" в сам литературный процесс, показав все его разнообразные составляющие, и сделал это профессионально и деликатно. Во вступительных статьях к каждой главе подробно разбираются суть и особенности того или иного поэтического вида с исторической и теоретической точек зрения, выявляются существующие проблемы дефиниции жанра. Е. Степанов избегает категоричных оценок и определений, не однажды подчеркивает, что главным критерием ценности новой поэзии является время. В итоге по прочтении трех томов у читателя складывается яркая многоликая картина современного поэтического творчества.
Безусловно, бесспорен исходный тезис автора: вся современная русская поэзия — это развитие традиций русской словесности. Современные поэты работают во всех сложившихся жанрах и стихотворных техниках. Автор справедливо указывает на фольклорные корни некоторых форм, например, однострочная поэзия, частушка, а также и на влияние восточной традиции в "малых" строфических формах — от дистиха до пятистишия. В принципе обращение к кратким строфам — свидетельство возросшей информационной плотности нашего времени. Очевидно, объем "входящей" в современного человека информации столь велик, что требуется ее сжатое концентрированное изложение. Это своеобразное "файловое" мышление: тезис и — минуя фазу развития — синтез. Вот прекрасные примеры:

мне на плечо присела стрекоза
вы спрашивали что такое счастье
(А. Очеретянский)

Или — противоположное состояние:
Выходной. Отключить телефон.
Вариация смерти.
(Е. Степанов)

Совершенно прав Е. Степанов, говоря об идее синтеза в современном искусстве. Соответственно, возникают особые взаимоотношения прозы и поэзии, которые замыкаются на верлибре. Так появляется особый предмет исследования: триада "проза — верлибр — стихотворение" и, как следствие, графическое оформление. Почти весь второй том посвящен верлибру. Нельзя не согласиться с автором в том, что "современный свободный стих претерпевает существенный кризис". Глубоко и детально уже на примере моностиха автор разбирается в вопросе отличия поэзии от прозы, дает определение собственно поэтического начала. Согласимся, приведенная цитата из письма М. Цветаевой — замечательный пример подлинной поэзии. А как не вспомнить первое предложение воспоминаний В. Набокова "Другие берега"? "Колыбель качается над бездной" — разве это не однострочная поэзия?! Противоположный по смыслу пример — "Ученые сказки" Ф. Кривина: некоторые ("Фауст", "Йорик", "Дон Кихот") "принципиально" записаны как проза, хотя в них есть и рифма, и четкий метро-ритм. Почему? Можно лишь строить предположения. Здесь мы, конечно, вторгаемся в деликатную сферу свободы творчества художника, того, как он видит и слышит свое произведение. Собственно сам автор своей записью предлагает нам считать его творение стихом или прозой. Но! Абсолютно прав Е. Степанов — не форма записи, а тропонасыщенность является критерием поэзии. Кроме того, в отношении музыкального искусства давно определено: тождество (повтор) разделяет форму, а контраст связывает.
Рифма — это безусловный повтор звучания, она делит произведение на строки, превращая его в стихотворение. Сказанное относится и к повтору слов, и словосочетаний. Е. Степанов сам обращает внимание, что некоторые стихи можно было бы записать иначе — более логично.
Естественно, чем объемнее форма, тем более четко она должна быть структурирована. Неслучайно все представленные в книге октеты и сонеты написаны в рифму. Все-таки поэзия существует не только "для глаза", но и "для слуха".
Если для однострока (моностиха) достаточно одного критерия, чтобы отнести его к поэзии (тропонасыщенность), то в больших объемах, Е. Степанов прав, должны быть еще внутренние рифмы, аллитерация, лексический параллелизм, метрические вкрапления, то есть внутренние сходные элементы. Все-таки именно такой, по словам Е. Степанова, усложненный верлибр, думается, и можно считать подлинным верлибром, остальное — пусть наипоэтичнейшая, но проза.
Блестящий пример верлибра у К. Ковальджи:

Знаешь ты, что такое ночное такси
и что я тороплюсь воровать поцелуи
на стремительной скорости
по пустеющим улицам
перед тем, как возникнет твой дом
за углом…

Назовем также "Венок несонетов" В. Смолдырева — его нет в этой книге, но многие читавшие в 1971 году журнал "Сельская молодежь" знают это удивительное по музыкальности сочинение.
В свою антологию Е. Степанов включил, наверное, все существующие на сегодняшний день жанры (палиндром, визуальную, цифровую поэзию), раскрывая полноту литературного процесса. Хороши все эпиграммы и пародии, отнюдь не все частушки. Сложные ассоциативные связи в зауми развивают не только внутренние возможности поэзии, но и само восприятие современного читателя.
Какой вывод можно сделать по прочтении трехтомника?
Если поэт выражает естественные, искренние чувства и мысли, его творчество будет понятно читателю, несмотря на всю "закодированность" текста.
В книге множество образцов настоящего искусства: когда ты, ведомый художественным образом, не замечаешь, не обращаешь внимания на то, как это сделано. А некоторые строки потрясают своей глубиной, например у К. Кедрова:

можно ли преодолеть христианство
можно
но это может сделать
только Христос.

Современная поэзия — это установление единства микро — и макрокосмоса, их общего объема.
Отсюда новое соотношение конкретного и общего. Характерна максимальная степень конкретности: имена и фамилии, географические названия, исторические события и даты, персонажи, научные термины, словом, все знание мира. И тут же, в пределах одного стихотворения — Бог, Вселенная, смысл бытия! Но мало обозначить крайние точки объема, современный поэт пытается его прочувствовать, пропустить через себя.
Ну, и "под занавес" еще раз о традициях: "2 февраля масла постного 20 фунтов… 16 февраля опять масла постного 20 фунтов…", — и тут же рядом, — "… мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах…" Вы конечно узнали. Вот они — истоки! Пожелаем современным поэтам такой же степени мастерства и проживания, а Е. Степанову — новых творческих планов и их воплощения.

Ирина ГОЛУБЕВА



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru