|
Материалы номера № 39 (90), 2013 г.
ВИКТОР СОСНОРА
* * *
И я лежал от всяческих ударов.
И не боялся, что меня ударят,
удавят, —
но боялся:
пожалеют.
Положено лежачего жалеть.
Напрасны опасенья!
Безразлично
маршировали мимо пешеходы,
мохнатые изделия из меха
на честные морщины нахлобучив.
А я — хотя лежал — но их запомнил.
Запомнил —
до двенадцатой веснушки,
до двадцати семи ресниц на левом
глазу,
до двух обломанных ногтей.
А я — хотя лежал — но понял:
лучше
пощечина,
чем помощь безразличных.
Почетнее пощечина, чем помощь.
Я так боялся — кто-то пожалеет,
погладит по волосикам...
Спасибо,
вам, волчья сыть,
вам, подлость,
безразличье,
за неспособность к жалости.
Все нынче по-другому.
И в столицу
мою
приходят...
Кто же?
Те же,
те же.
Приходят в положении "согбенно".
Согбенно!
Я — лежал.
Они — не лежа!
На согнутых —
но на своих двоих!
Они приходят, жалуясь блаженно
на все свои царапинки.
Пинки
не променяю.
Слушаю, не пикнув,
выслушиваю целые программы
несчастности.
Выслушиваю, вижу:
клыки у них
достаточно крепки,
отточены, как скобы.
Под перчаткой
рисунок волосатых волчьих лап!
Ну, жалуйтесь.
Мне — можно.
Я — жалею.
Ложитесь на колени.
Я — жалею.
За волчью сыть,
за подлость,
безразличье —
Я
всех
без
исключения
жалею
и нет предела жалости моей!
(Стихи из "Дети Ра", № 2, 2004)
| |