Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 44 (95), 2013 г.



Любовь Цай
"Время предпоследних новостей"
(о книге стихов Владимира Спектора)

Читатели романа М. Булгакова "Мастер и Маргарита" наверняка запомнили страницы диалога Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри, где словами "добрый человек" Иешуа называл всех без исключения, поясняя, что кажущееся несоответствие такому званию имеет свои причины, корни. И это несоответствие преодолимо, главное, чтобы человеку на его пути встречались понимание свет, добро, любовь.
— А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова "Добрые люди"? Ты всех, что ли, так называешь?
— Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете.
— Впервые слышу об этом, — сказал Пилат, усмехнувшись, — но, может быть, я мало знаю жизнь! …в какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?
— Нет, я своим умом дошел до этого.
— И ты проповедуешь это?
— Да.



Нести свет, добро и любовь…

В нашей многоцветной и такой разнообразной жизни все мы, добрые, по определению Иешуа, люди порой ошибаемся, обижаем друг друга, не задумываясь о причиняемой боли, о последствиях невнимания или равнодушия друг к другу. Но есть среди добрых людей и такие, которые всей своей жизнью действительно утверждают добро на свете. По счастью, их немало. Среди них и Владимир Спектор.
Помню далекий 1989 год. Дворец Культуры имени Ленина. Какой-то концерт заезжих звезд — не запомнила, да и неважно это (посетили, по-видимому, чтобы разнообразить нашу провинциальную жизнь в Луганске). В фойе ДК мы купили небольшую книгу стихов в мягком переплете, изданную на серой газетной бумаге. Это были "Старые долги" Владимира Спектора (Донецк, изд. "Донбасс", 1989). На память о том осталась авторская надпись на книжечке. Это и было первым знакомством с поэзией человека, живущего рядом, в одном городе. С той поры многое изменилось в нас, в стране. Я уже с интересом следила за творчеством Владимира Спектора, с которым впоследствии довелось близко общаться, сотрудничать в писательском союзе. На моей книжной полке — несколько сборников его стихотворений, публицистики. В его книгах — мудрые, в то же время, пронзительные, трогательные стихи, исполненные любви к родному городу, Родине, к любимым людям. А в публицистике — рассказы о земляках, о тех, кто составляет честь Луганска и востока Украины, о ее истории, и, конечно, о друзьях-поэтах, их произведениях и судьбах.
И вот еще одна книга стихов Владимира Спектора "Время предпоследних новостей", напечатанная в Москве издательством "У Никитских ворот" по инициативе председателя Исполкома МСПС Ивана Переверзина при поддержке Международного Литфонда. Название говорит само за себя. Каждое время насыщенно новостями, и нынешнее — не исключение. Но больно уж негативны выпуски "последних новостей", сменяющие друг друга на телеэкранах, в радиоэфирах, на мониторах интернет-сайтов и газетных полосах. И эта нарочитая безрадостность пугает. Потому, может быть, возникает понятие "времени предпоследних новостей", возможно, более спокойных, а возможно — предшествующих године воистину последних для нас известий.

Что мне Москва и Рим, Дальний и Ближний Восток —
По проводам моим пульсирует кровь, а не ток.
И, кровью обожжена, вибрирует у виска
Струна или же страна, сладка и как дым горька.

Вероятно, в названии книги нашли отражение и профессиональные пристрастия Спектора — ведь он известный журналист, работавший на радио и телевидении и продолжающий трудиться в газете.



"Взлетал Гагарин, пел Муслим…"

Впрочем, главное в книге — не название, а содержание. Тем более, в книге поэтической, в которую вошли произведения разных лет, а также ранее не публиковавшиеся стихи. По ним можно проследить становление личности, ее взросление, отношение к жизни, ко всему тому, что волнует сердце, тревожит душу. Трепетными, волнительными красками рисует автор картины детства. Полагаю, что его ровесники с удовольствием окунутся в этот мир воспоминаний. Ну а юные читатели смогут составить впечатление о том, какими были времена детства и юности их отцов и дедов, ставшие уже историей.

Взлетал Гагарин, пел Муслим, "Заря" с Бразилией играла,
И, словно ручка из пенала, вползал на Ленинскую "ЗИМ".
В "Луганской правде" Бугорков писал про жатву
                                                                       и про битву.
Конек Пахомовой, как бритва, вскрывал резную суть годов…

Автор словно приоткрывает дверь в прошлое. Давайте и мы заглянем туда, где: "Голос эпохи из радиоточки слышался в каждом мгновении дня. В каждом дыхании — плотно и прочно, воздух сгущая, храня, хороня". Я отчетливо вижу этот образ прошедшего времени. Наивным и смешным это покажется сегодняшним детям и подросткам, имеющим в своем распоряжении современные гаджеты и прочие технические средства, а ведь когда-то и радиоточка была почти волшебным изобретением. К ее голосу прислушивались, ее голос ловили, чтобы узнать о новостях, изобретениях, достижениях — словом, о том, что происходит в стране и в мире.
"Медальный отблеск крышек от кефира остался за границею веков" — и вновь в памяти отражение ушедшей эпохи, в которой все стоило дешево, но при этом было чрезмерно дорого. "А для кого-то отраженье рая в той крышке с ее мнимым серебром", — заключает Спектор. И это понятно. Ведь для многих именно там, в том отражении, скрыты навсегда ушедшая молодость, наивная и искренняя вера в светлое будущее и его идеалы. А рядом — провинциальное детство, патриархальные дворики с традиционными акациями и диким виноградом ("Акация — акция света, и еще она пахнет надеждой"). Вообще, детство в стихах имеет свой неповторимый запах, щемяще-родной и трогательный.

Детство пахнет цветами-майорами,
Что росли на соседнем дворе.
И вишневым вареньем, которое
Розовело в саду на костре…

Было и прошло. Но не бесследно. Память, словно первая
                                                                                     любовь,
Избирательно немилосердна, окунаясь в детство вновь
                                                                                    и вновь,
Падая в случайные мгновенья, где добром отсверкивает                                                                                                 зло…
Счастьем было просто ощущенье, что осталось больше,
                                                                            чем прошло.

Или:

Телевизор с маленьким экраном и с зеленым глазом
                                                                                 радиола —
Это нынче кажется все странным, а тогда — и модным,
                                                                               и веселым.
Слушали мелодии эстрады (Где они? — лишь
                                                                       в памяти моей),
Эхо жизни, а не хит-парада, отголоски дней, людей, идей
Отзвучали и пропали в бездне. Новые мелодии в стране.
Обижаться просто бесполезно на струну, звенящую
                                                                                      во мне.

В великой Книге мудрых мыслей есть слова о том, что мы доживаем жизни своих родителей, ведь они отдали их нам. Так и живем, неся в себе память о наших отцах и дедах. И потому звенит в нас струна, о которой с такой трепетной и светлой грустью пишет Владимир Спектор. С далеких и светлых небес с гордостью смотрит на своего внука дед, о котором с такой любовью пишет Владимир Спектор:

Давно дед спел последнюю песню…
А со своих портретов
Смеются геройски дяди…
Смеются из моего детства.

И еще:

Мой дед здороваться любил и вслух читать газеты.
Читал, покуда было сил, про жизнь на белом свете…
"Прицел такой-то… Трубка… Пли!.." — Рассказывал
                                                                                 он внукам.
В работу верил. Не в рубли. И уважал науку.
Моим пятеркам был он рад. Предсказывал победы.
Хотел, чтоб был я дипломат… А я похож на деда.

Тот, кому от Бога достался талант художника, своей кистью на холсте творит чудеса: он рисует красками природу, портреты родных и близких. Спектор же рисует все это словом. И самое главное в том, что сила таланта его убедительна — ведь мы с вами ясно представляем себе картины, которыми он с нами щедро делится. "Я похож на деда" — с гордостью утверждает автор. И покуда с теплом вспоминают о тех, кому мы обязаны своей жизнью, не оборвется эта драгоценная нить жизни, и есть надежда, что мир будет стоять вопреки всему темному и злому, пытающемуся его разрушить…
Есть в поэтической биографии Спектора и воспоминания об армейских годах, когда в душе крепло увлечение поэзией.

В полковой библиотеке благодать.
Я шагаю вдоль родной литературы.
Далеко. Сержанта не видать.
Рядом Пушкин и Белинский хмурый.

В русскую поэзию влюблен,
Шагом строевым овладеваю…
Я читаю, и мечтаю, и брожу.
Возвращаюсь на вечернюю прогулку.
И стихов как будто не пишу,
Только сердце бьется слишком гулко.

Наверное, это сердцебиение и лежит в основе увлечения Словом, ставшим впоследствии судьбой, здесь лежат истоки желания высказать то, что волнует и тревожит, поделиться этим с читателями, друзьями, единомышленниками, оппонентами. Уверена, что все это было не от желания прославиться, напечатать книги. Публикации, сборники, созданная вместе с коллегами и руководимая им на протяжении долгих лет писательская организация — это пришло потом, за всем этим — огромная работа мысли сердца, ума. Причем Владимир Спектор ни на минуту не прекращал профессиональной деятельности, связанной с журналистикой и локомотивостроением, став впоследствии членом-корреспондентом Транспортной академии Украины, автором 25 изобретений. А еще — семья, дети, быт, заботы о самых родных и близких людях. А поэзия остается его сутью, неотъемлемой частью, воздухом, без которого нельзя жить.



"Бежит строка в дорожной суете…"

Владимир Спектор — светлый человек, оттого его поэзия полна любви и по-настоящему светлой грусти. Но не только. Она о порядочности и чувстве долга, о совести и чести. Вот как автор говорит о своем взгляде на поэзию

Лежит судьба, как общая тетрадь, где среди точек пляшут
                                                                                      запятые,
Где строки то прямые, то косые, и где ошибок мне
                                                                            не сосчитать.
Бежит строка в дорожной суете, и я, как Бог за все,
                                                                   что в ней — в ответе.
А в небесах рисует строки ветер. Он в творчестве всегда
                                                                                 на высоте.
А у меня сквозь низменность страстей, невольную печаль
                                                                         воспоминаний
Таранит, разбивая жизнь на грани, строка любви,
                                                                        парящая над ней

Пейзажная лирика Спектора связана преимущественно с Луганском, городом хороших людей, как определяет его сам Спектор. Эта фраза, пожалуй, стала уже крылатой. Я не сомневаюсь, что много луганчан знают и ее, и автора. Ведь так о Луганске никто не писал.

Вечерний город в сквозном тумане, и память улиц сквозит
                                                                                       во мне.
Как осень прячу каштан в кармане, каштаны гаснут —
                                                                           привет весне.
Каштаны мерзнут, я вместе с ними, во встречных
                                                                 окнах зажглись огни…
Бульвары кажутся мне цветными, и, словно листья,
                                                                           кружатся дни.

И, как уже было сказано, практически все строки стихотворений пронизаны мелодией любви, будь то стихи о родной улице, о временах года, о драгоценном свойстве человека помнить, думать, переживать. Его поэзия наполнена философским смыслом, и когда говорит о смене времен года, и когда размышляет о памяти, о прошлом и будущем.

Давление вновь растет. Все это — антициклон.
Мне кажется — я пилот. И город, в который влюблен,
Дает мне зеленый свет, и я поднимаюсь ввысь,
Где рядом — лишь тень побед, а прямо по курсу — жизнь.

У первых холодов — нестрашный вид —
                                                в зеленых листьях притаилось лето.
И ощущенье осени парит, как голубь мира над планетой.
И синева раскрытого зрачка подобна синеве небесной.
И даже грусть пока еще легка, как будто перышко
                                                                             над бездной.

На рубеже весны и лета, когда прозрачны вечера,
Когда каштаны — как ракеты, а жизнь внезапна, как игра,
Случайный дождь сквозь птичий гомон стреляет каплею
                                                                                    в висок…
И счастье глохнет, как Бетховен, и жизнь, как дождь, —
                                                                                  наискосок.



"Время между мною и войной…"

Тема памяти неотделима от темы войны, которая прошлась по миллионам судеб, задела своим черным крылом едва ли не каждую семью. И у семьи автора — свой скорбный счет, в котором — жизни его родных и близких.

…Хоть и близким кажется успех — дотянуться не хватает слов.
Поищу их в письмах фронтовых. Там про снег и про войну.
В лица дядей вечно молодых сквозь их строки загляну.
Снег в тех письмах — вечно молодой, лучшие слова —
                                                                       одни на всех.
Время между мною и войной — утрамбовано, как снег.

К памяти взывает поэт всех, живущих сегодня под мирным небом:

В Освенциме сегодня тишина, и не седеют волосы убитых.
Приходят и уходят времена и, проявляясь на могильных                                                                                               плитах,
Бессмертны имена познавших ад, и в небеса ушедших
                                                                               без ответа.
За что и почему? Они молчат. И словно Божий суд,
                                                                          молчанье это.

Но не только о кровных родственниках, опаленных войной, знает, думает, пишет Спектор. Он пишет о судьбе военного и послевоенного поколений, обращая внимание на трагические отголоски кровавых битв, призывая не забывать о тех страшных годах..

Запах "Красной Москвы" — середина двадцатого века.
Время — "после войны". Время движется
                                                                    только вперед.
На углу возле рынка — с веселым баяном калека.
Он танцует без ног, он без голоса песни поет…
Это — в памяти все у меня, у всего поколенья.
Мы друг друга в толпе мимоходом легко узнаем.
По глазам, в коих время мелькает незваною тенью
И по запаху "Красной Москвы" в подсознанье своем…



"А в лучшее мне верится труднее…"

Владимир Спектор — мастер короткого, афористичного стихотворения. Его фирменные восьмистишия, полагаю, известны многим любителям поэзии. Готовя материалы для статьи, я пробовала провести классификацию стихов по темам: "детство", "любимый город", "любовная лирика", "стихи философского звучания".
Признаюсь, нелегко это сделать, ведь особенность его стихотворений, восьмистиший в том, что в них помещаются целый мир, целая Вселенная. Это и мгновенные зарисовки, и глубокие философские мысли, и мудрые миниатюры. Все, впрочем, как в нашей жизни, тесно переплетено, взаимосвязано, взаимообусловлено.
Наряду с мягкими, казалось бы, уравновешенными, такими понятными и простыми строчками читаем и рубленые ступенчатые строки. В них нерв, заданность, порыв, решительность.

Выжить…
            Отдать,
                        Получить,
                             Накормить.
Сделать…
            Успеть,
                        Дотерпеть,
                             Не сорваться.

Жизни вибрирует тонкая нить, бьется, как жилка на горле
                                                                                   паяца.
Вот так, из каждодневных забот и метаний человека       складывается жизнь:
Завтра все снова начнется опять.
Это — всего лишь заданье на завтра.

"Не дай вам Бог жить в эпоху перемен" — гласит китайская мудрость. Нам же щедро выпали перемены. Раздумья о нас, вчерашних, о дне сегодняшнем и завтрашнем, волнуют каждого мыслящего человека, а поэта в первую очередь.

Уходит время бескорыстных песен, все реже слышно:
                                                           "Друг, товарищ, брат"…
Все чаще: неудачлив, значит — честен, зато нечестен —
                                                                        выгодно богат.

И никого не удивишь тем, что жестокости стало больше, что проще стали смотреть на боль, льющуюся кровь. Что же с нами происходит? Ведь нам по-прежнему нужны любовь, понимание, участие? Хотя:

И, в самом деле, все могло быть хуже. — Мы живы,
                                                                         невзирая на эпоху.
И даже голубь, словно ангел, кружит, как будто
                                                        подтверждая: "Все — не плохо".
Хотя судьба ведет свой счет потерям, где голубь предстает
                                                                     воздушным змеем…
В то, что могло быть хуже — твердо верю. А в лучшее
                                                                    мне верится труднее.

Поэт старается верить в итоговое торжество справедливости, но мучительной горечью наполнены его строки о жизненных реалиях:

…Подлец себя не видит подлецом, он деликатен для себя
                                                                                   в избытке,
Себя жалея, хмурится лицом, смывая капли крови после пытки.
За все себя готов он оправдать, он — просто выполняет
                                                                                  свое дело.
Но Каинова светится печать, на мелочах, да и на жизни в целом.

Во все времена мир делился на прагматиков и романтиков. Хорошо сказано о нашем времени "деловых людей" в этих строках:

"Неделовым" прописаны дела, а "деловым" —
                                                                    как водится, успех.
"Неделовые" пишут: "Даль светла", а "деловые" знают:
                                                                          "Не для всех".
Но где-то там, за финишной прямой, где нет уже
                                                                   ни зависти, ни зла, —
Там только мгла и память за спиной, но память —
                                                     лишь о том, что "даль светла".

И вот еще:

Бессмертие — у каждого свое. Зато безжизненность — одна
                                                                                      на всех.
И молнии внезапное копье всегда ли поражает лютый грех?
Сквозь время пограничной полосы, сквозь жизнь
                                                      и смерть — судьбы тугая нить.
И, кажется, любовь, а не часы отсчитывает: "быть или не быть"…



"Чтоб не в конце строки рука была — в начале…"

В жизни "все поровну, все справедливо" — так поется в оптимистичной песенке. Приходит на ум уже ставшее штампом сравнение жизни с зеброй: полоска белая, полоска черная… Кто сравнивал? Кто раскрашивал?
Да и не столь важно это. Важно стремление к хорошему, к доброму. Но, к сожалению, порой бывает так, что "добро опять проигрывает матч". Тем не менее, за него стоит бороться.

И впрямь, так будет не всегда. Пронзают время перемены.
И тот, кто присягает: "Да!", вдруг станет символом измены.
И это все — сквозь скорый суд, сквозь пыль дорог и боль утраты.
И сына Богом нарекут, и потеряют, как когда-то.

А над всем многообразием жизни с ее горестями и печалями, суетой — ее величество Любовь. Она есть в каждом стихотворении, пусть даже ее имя явно не упоминается ("Слово и любовь — всегда в начале"). Вот как бережно и трепетно автор пишет о большой без преувеличения Любви:

Среди мыслей о насущном хлебе, о делах, долгах,
                                                                              вчерашнем дне,
Боже мой, журавликами в небе — мысли о тебе и обо мне.
И восходит, кажется, сиянье, за собою в вышину маня,
Как награда — общее дыханье каждого мгновения и дня.
Каждого мгновенья, что сгорает в пляшущем,
                                                                      негаснущем огне…
И мерцает, с вечностью играя, память о тебе и обо мне.

Обязанность поэта, взятая однажды добровольно на себя, требует от него острого зрения, пера, умения впускать в свое сердце боль, в том числе и других (умышленно не написала ожидаемого здесь слова "чужую", потому что для поэта чужой боли не бывает).

Я растворяюсь в житейских проблемах, словно сахар
                                                                        в стакане воды.
Слышу привкус неясной беды, и на небе, как в небе, — все немо.
Скажешь, все предрассудки, игра… Может быть.
                                                                      Да и солнце с утра
Плавит беды в простые печали. Только с той, что
                                                                          встречался вчера
Вновь увижусь ли нынче? Едва ли…

И как бы ни был горек путь, но поэт должен быть честным до конца, он обязан быть готовым пройти все испытания, выстоять, испить свою чашу. Не могу удержаться от соблазна привести это стихотворение полностью.

Идут незримые минуты, но внятен их тревожный гул.
Не забирай мою цикуту, я все равно уже хлебнул.
Не забирай, прошу, не трогай, ты видишь — нет на мне лица.
Я подышу перед дорогой, я это выпью до конца.
Я все равно уже отравлен, но мне отрава эта — в сласть.
Там, где от центра до окраин не слаще выжить, чем пропасть.
И пусть свеча почти задута, я и допью, и допою.
Не забирай мою цикуту, пускай отраву, но мою!

"Счастье работает без выходных" — полагает Владимир Спектор. Он делится с нами верой в это. Но для того чтобы его увидеть, ощутить это счастье, необходима большая душевная работа. И проделать ее он помогает нам своим творчеством.

Не хочется спешить, куда-то торопиться,
А просто — жить и жить, и чтоб родные лица
Не ведали тоски, завистливой печали,
Чтоб не в конце строки рука была —
В начале…

Прочитывая этот сборник стихов, я делала себе заметочки о том, какие цитаты, стихотворения я хотела бы включить в этот обзор. Признаюсь, что записей и пометок у меня получилось великое множество. Трудно удержаться и не привести цитату или стихотворение полностью. Все же, многие из моих пометок остались за пределами статьи. И пусть меня обвинят в обильном цитировании, но я надеюсь, делаю это не зря — у читателя (кто не знаком еще с творчеством Владимира Спектора), яснее будет представление о нем. И, возможно, появится желание прочитать книгу. Она этого действительно заслуживает.
Несмотря на все трудности и невзгоды, на встречающиеся подлость и предательство (люди — не ангелы), поэт верит в чудо добра и благородства, в чудо любви и дружбы.

Ожиданье чуда, как любви, ожиданье счастья, как прозренья.
Кажется, что только позови — от спасенья и до воскресенья
Пролетит эпоха, словно миг, в отраженье звездами врастая…
Вслед за ней парю в глазах твоих, хоть чудес давно не ожидаю.

Не слова, не отсутствие слов… Может быть, ощущенье полета.
Может быть. Но еще любовь — Это будни, болезни, заботы.
И готовность помочь, спасти, улыбнуться в момент, когда худо.
Так бывает не часто, учти. Но не реже, чем всякое чудо.

О чем стихи Владимира Спектора? О любви и верности, о судьбе и о Родине. О жизни. И потому они интересны. Надеюсь, не только рецензенту, но и читателю

В раю не все блаженствуют, однако. Есть обитатели случайные.
Речь не о том, что в небе много брака, и не о том, что
                                                                       ангелы печальные
Никак не сварят манну по потребности, и шалаши
                                                  с комфортом всем не розданы…
Но что-то есть еще, помимо бедности, в чем чувство
                                                          рая близко чувству Родины.

10. 10. 2013



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru