Материалы номера № 13 (114), 2014 г.

В мире, впавшем в некоторую форму спячки, все еще создается что-то новое.
Создаются новые доселе невиданные мощные пулеметы, рассчитанные на чудовищ.
Появилась также новая сверх-струна для новых мелодий, порой она звучит впереди автотранспорта, невидимая, создавая невероятный звук, и исчезает.

Осень — это выемка. Осень — это паз. Выемки заполняют пепел и выходят назад из пепла.
После такого маневра листва на деревьях уменьшается. Она опадает и лежит на земле. Так происходит много раз. Пульсация времени медленная, но наглядная, пока деревья не становятся голыми.

Сюрреализм. Его так много у людей в холодильниках, в кастрюлях, в казанах. Для того чтобы разобраться с сюрреализмом, требуется отказаться от нормального отдыха. Нужен запредельный выходной, выходной за пределами дней.

Но все сюрреалистическое усвоить невозможно. Вернемся к нашим би-тюленям. С этим соглашаются (что усвоить невозможно). Позитивно — тюленей не размножают, как бройлеров.
Несмотря на то, что кто-то постановил, что впереди нас ожидает голод. Тем не менее, нас всех охраняет не полная доступность научного туризма.
Утроба жизни, и последняя мощь, и котел мира — лежат в недоступных недосягаемых водах, между глетчеров, куда не доходят ни мелкие кораблики, ни круизы.

Она волшебница. Из сложенных в несколько слоев листов бумаги вырезает наброски, потом бумаги расправляет и получается картина. Именно так она мне предложила записывать мои слова. Писать стихи. Это ее первое впечатление от моих работ.

Утром можно переехать в другой город, открыв чемодан и положив в него гладкие кубы синие, как небо. Кубы от распавшейся на кубы головы робота. Связь между Норвегией и США зависела от одного предательства и распалась прошлым вечером на мелкие части. Остро прошло совещание инспекторов принявших страстное решение сохранить синие кубы. Это был умный робот. Чего стоили одни его острые зубы. На беспощадную челюсть, одетую в намордник, когда я его выгуливал, смотрели женщины с восхищением.

Обычно человек стратегически планирует, обустраивает жизнь квадратами, ловушками, капканами, оперирует плоскостными ограничителями.
А поэт организовывает жизнь прорывами. Так делают антенны, наращивают, строя, телебашни. Навинчивают круглыми секциями летающую тарелку инопланетяне, готовясь в путь.

Вдали на западе солнце Карфагена тонкими радиусами натягивает ускользающее пространство, как рукотканный шелковый плащ.
Средиземное море у тунисского берега в световой пене, как огромный кубок. Здесь шлем Ганнибала. Здесь паруса Синьбада. Здесь радуги семицветная арка между ладоней Али-Бабы. Адреналин, кровь, волны, простор — это финикийцы, бесчиcленные потомки шумеров, пунические карфагеняне, греки, римляне, вандалы, бедуины, османские турки, португальцы, андалузцы и французы.
Солнце выходит из-за гор Атласа и из сапфировых волн, а опускает себя в белоснежные соляные барханы. Не смиряясь до конца на горизонте, струит свою пышную лаву, как факел, и в последний момент показывает в глубине свой расплавленный по краям лик, размыкает уста, точно человек, и ведет сокровенные речи, и на мгновение становится торжественно-точным, единокруглым, после чего закатывается в пустыню Сахара, как оброненный Создателем золотой динар.
Пьяный аромат несут бугенвильи, прерывисто кричат цикады, смятенно мечутся скворцы над синей, голубой и лазурной дымкой, теснящиеся, раскаленные белые кварталы покрывает расшитая блестками прозрачно-пурпурная трепетная, газовая вуаль.
Море в муслиновых и в мраморных, мокрых складках искрится, как античные ножны в серебре, чеканке, черни, бирюзе, гранатах. Или тревожно туманится сизым дамасским клинком. Или тяжело теснится бесчисленными кольцами, как боевая кольчуга.
Опускается первая прохлада на трехтысячелетний город Сус, предчувствующий вавилонское столпотворение, гомон бесчисленных, каждодневно разряженных толп и свой вечный праздник.
И море отзывается последним ежевечерним, языческим, зыбким призраком уже зашедшего жадного светила, поднимая красное и синее свечение, словно это неспешно открылись крепостные ворота и одновременно вспыхнули все спрятанные сокровища Медины.